работ. Ей надо было подправить подгнивший забор, заизолировать потрескавшуюся на сгибах проводку, идущую к скважине с насосом, порубить дрова для бани, заделать подкопы под оградой для кур, и еще много чего по мелочи.
— Да уж, а внучок-то у нее, я вижу, смышленый, — Илья потряс ветхий забор, который чуть не рухнул от его усилий. — С чего начнем?
— Да с забора и начнем, — решил Максим.
Маша осталась в доме. Ей тоже досталось немало. Она перемыла полы, посуду, отчистила кастрюли от черного налета. Сняла и перестирала шторы. Баба Аля тем временем готовила на летней кухне обед. Оттуда доносились неописуемые запахи.
Начало вечереть. Максим и Илья едва двигались. От напряженной работы, связанной с постоянной нагрузкой на спину, будь то колка дров или выкапывание ямок под столбы, мужчины перестали гнуться в пояснице, кряхтели и стонали. А желудок уже начинало подводить от голода. Словно почувствовав предел возможностей гостей, баба Аля появилась из дверей кухни.
— Бросайте работу, идемте ужинать! — позвала она гостей.
Маша, увидев изможденных отца и Максима, прыснула от смеха.
— Зато все своё, — поддела она их.
— Это всего лишь плата за безопасность, — оправдал свою усталость отец. — Лучше надорваться на работе, чем исчезнуть от страха.
— А вы тоже в эту брехню верите? — услышала баба Аля диалог отца с дочерью.
— А вы нет? — удивился ее вопросу Максим.
— Сказки какие-то. Ну как человек может исчезнуть просто так. Брехня, — она открыла дверь, ведущую из летней кухни в небольшую баньку. — Идите умойтесь, чумазые, как черти.
Максим и Илья умылись теплой водой из бака, стоящего над печкой, отапливающей баню.
— А вы что, телевизор не смотрите? — продолжил интересоваться Максим.
Бабуля в это время раскладывала по тарелкам мясное рагу из всех овощей, что росли у нее на огороде, и утятины.
— Да я уже давно не верю, что там показывают. Владик сказал, что на компьютере сейчас что хочешь нарисуют, не отличишь. Опять какая-то брехня, чтобы людей надурить.
Илья дал Максиму знак, чтобы тот не спорил с бабкой. Максим согласно кивнул головой. Баба Аля расставила тарелки с едой. Откинула полотенце, под которым скрывалась свежеиспеченная булка хлеба.
— Режьте хлеб, мужики, а я сейчас, чуть не забыла, склеротичка, — она быстро, насколько ей позволяла физическая форма, покинула летнюю кухню.
— Живая бабка, — произнес вслед ей Илья Витальевич.
— Да уж, живая, — согласился Максим.
Троица накинулась на еду. Рагу оказалось еще вкуснее на вкус, чем на запах. Через минуту вернулась баба Аля с запотевшей бутылкой без всяких этикеток.
— Обождите наедаться, мужики, вот хреновуху вначале для аппетита и от всех болезней, — она поставила бутылку на стол.
— Самогон? — подозрительно спросил Илья Витальевич.
— Конечно, мы же не алкаши, казенкой травиться. Не смотри, что мутный, это из-за хрена. Чистый был, как слеза. Я не сама гнала, отдала соседу старое варенье, он мне пять литров вернул.
Она вынула из старой тумбочки три граненых стопки.
— Машенька, тебе можно? — спросила она участливо.
— Немножко, — ответил за нее отец. — С профилактической целью.
Самогон совсем не имел запаха спиртного. Хрен перебивал всё. Зато оказавшись в животе, он произвел маленькую метаболическую революцию. Аппетит, и без того неплохой, стал просто зверским. Мужчин пробил пот. Опьянение легко коснулось сознания, расслабив его и забитые работой мышцы. Баба Аля подливала еще несколько раз. Илья Витальевич, считающий себя приверженцем здорового образа жизни, не отказывался.
— Я вроде и пьян, а вроде и нет. Странное ощущение, будто голова ясная, а тело не слушается, но приятно.
— И мне. Я хотел сегодня идти на собрание, поговорить с людьми, но чую, никуда я сегодня не пойду. Завтра поговорим, — произнес пьяненьким голосом Максим. — Ох! — он погладил себя по выступившему животу. — Спать.
Баба Аля, как и предупреждала, положила Машу в доме, а мужикам постелила в летней кухне на старой панцирной кровати. Это все равно было намного лучше, чем на полу в правлении или в машине под контролем тьмы. Только под утро начали докучать мухи, проснувшиеся раньше.
Мышцы болели. Три шага, отделяющие мужчин от бани, где они собирались умыться, были наполнены кряхтением и охами страданий.
— Давно я так не упирался, — Илья набрал в ковш теплой воды и сел на нижнюю ступеньку банного полка. — Отвык уже вручную работать.
— А я и не привыкал, — Максим сел наискосок, надавил на зубную щетку пасту и принялся чистить зубы, — шомничельные преимущештва деревенской жижни, — говорил он с полным ртом пены.
— И не говори, — согласился Илья. — Интересно, у бабки телевизор работает? Что там в мире поменялось?
— Да, надо бы глянуть, вдруг что умное скажут, — Максим прополоскал рот.
Мужчины наскоро умылись, Максим еще и помыл голову каким-то зеленым шампунем с едким запахом. Пришла Маша с полотенцем в руках.
— Ну, как вы тут переночевали? — спросила она.
— Нормально. Спали как убитые, — довольным голосом произнес отец.
— И чувствуем себя также, — поделился Максим. — Каждая мышца болит.
Маша засмеялась.
— Ничего, городские неженки, вам полезно поработать на свежем воздухе. Идите в дом, там баба Аля заварила травяной чай для вас, — сообщила Маша.
— Это хорошо. А телек работает?
— А я не спрашивала, — призналась Маша.
— Женщины, — отец покачал головой.
В доме старушки пахло лекарствами, нафталином, приятным ароматом трав и дымком от выпечки. Баба Аля шумела на кухне посудой.
— Это мы! — сообщил с порога Илья.
— Проходите, мужики, я оладий вам напекла.
Мужчины прошли на кухню. Она была просторной. В одном углу ее разместился старенький кухонный гарнитур и холодильник, напротив, по диагонали, стоял стол, накрытый скатертью с ярким рисунком, печь, а между ними старый японский кинескопный телевизор.
— Бабуль, а ваш телевизор исправен? — с надеждой спросил Илья.
— Да, вроде, сто лет не включала. Летом некогда смотреть, только зимой включаю. Воткни в розетку.
Максим стоял к телевизору ближе, воткнул розетку и нажал кнопку включения. Телевизор долго разогревался, издавая свистящие звуки. Тот канал, на котором он включился, показывал серую рябь. Следующий тоже.
— А сколько каналов у вас показывает? — спросил Максим.
— А я считала? Десять или двенадцать. Я-то смотрю только два, новости да кино про несчастных баб.
Максим разобрался в меню и полез в настройку, чтобы заново включить поиск каналов. Экран мельтешил помехами, но не цеплялся ни за один канал. Завершив их поиск, тюнер нашел еще и радиостанции, и о чудо, две из пяти найденных работали. На одной играла музыка, а на второй передавался текст, что-то вроде предупреждения о чрезвычайной ситуации.
— М-да, информативно, — разочарованно произнес Илья Витальевич.
— А кому это надо, сидеть в студии? Все спасаются, — решил Максим.
