по ходу движения на второстепенных дорогах. Вдруг дали команду.
— Занять круговую оборону!
Залегли. Вдали в поле люди.
— Кто там шарится?
— Вообще-то, мы на мирной территории. Люди здесь везде шарятся.
— Кажется, они за нами наблюдают.
— За нами здесь все наблюдают. Мы же как цирк.
Не поржали, только поулыбались немного, всматриваясь в окрестности.
Редкие машины заворачивали от греха подальше в объезд. Тишина. Комары. Жарко. Хочется спать. Хочется снять берцы. Искупнуться бы. Солнце пошло на закат. Смеркается. Комаров стало больше. Солнце у кромки горизонта. Закуривая, Гарик увидел головную машину. Она ехала вдоль колонны назад. За ней ещё одна.
— По машинам!
Вся масса людей и металла развернулась и двинулась в противоположную от цели сторону. Только куда? Помощник техника гадал варианты:
— Если нас обратно в учебный лагерь, то, значит, всё закончилось. Стволы сдадим и домой, только бы деньги отдали.
— Деньги — это хорошо. Только я ни фига тут заработать не успел.
— Зато живой.
— Согласен.
— Может мы обратно на войну?
— Возможно, а, возможно, сейчас захватим какой-нибудь городишко и начнём гражданскую войну.
— Чего тогда делать?
— Чего ты спрашиваешь? Вы же с техником уже решили к твоей тётке сбежать.
— Подслушивал?
— Валялся в кузове, когда вы трепались. Не боись, я не сдам. Решили так решили, только уходить надо грамотно. Чтоб свои в спину не шмальнули.
— Как?
— Пойдешь на пост и пропадешь. Только ты не спеши. Сдаётся мне, всё хорошо закончится.
— Это ещё почему?
— Наши отцы командиры, конечно, могут дуркануть. Но с другой стороны, они старые вояки, всё понимают. Войны не получится. Не тот расклад сил. Сейчас все договариваются, и договорятся. Солдатики всем нужны. Сменят одного лорда на другого и пойдём дальше воевать. В средние века так всегда и было. Марш на север отменяется, начинаем марш на юг! — бодро закончил Гарик, хихикая. — Конфеты ещё остались?
Последняя фраза подбодрила паренька:
— Главное поворот не пропустить. Смотря куда свернём.
— Я спать. Сил больше нет. Прошлую ночь почти не спали, перед этим ночь работали. Глаза закрываются. Если на учебный лагерь повернём, разбуди.
Марш на юг и бардальеро
Всю ночь и весь следующий день, с небольшими остановками тряслись в машинах. Народ также продолжал махать руками, но наёмников это не бодрило. Проехали все повороты, значит, властям не сдаёмся. Их вывозили обратно на места прифронтовой дислокации. Подразделение, где работал Гарик, собрали со всех полков в одну кучу на отдельной базе.
В первый вечер все стекались в огромный складской ангар, где можно было выпить горячего чая, посмотреть новости, рассказать новости, послушать новости из других полков, послушать слухи и самому их запустить.
Дверь постоянно открывалась и закрывалась. Вваливались новые люди, которых Гарик не знал. Никто ни с кем не знакомился. Просто здоровались. Подсаживались к столу, выпить горячего чая. Говорили, слушали, уходили.
Глаза красные тревожные, под глазами чёрные круги от недосыпа, рожи небритые, на рукавах курток остатки скотча. Кто-то эмоционально говорит, кто-то молчит, смотрит в кружку. По телевизору ничего внятного, кроме того, что они террористы.
— Разбили головную часть колонны с вертушек. Надо было стрелять, а так человек пятьсот наших положили. Как корова языком слизала.
— Прямо пред нами в машину попало. Кувыркнулась в канаву. Вся осколками посечена, а водиле хоть бы что. Вылез, шмурдяк забрал и в другую машину пересел.
— А нашу машину сожгли. Нас там не было никого, в посадке сидели. Шмотки жалко, ничего не осталось.
— Говорят, пятый полк сдал всё тяжёлое вооружение, чтобы обратно выпустили.
— А что толку, здесь то чего делать? Оборону будем держать?
— Я думал не выскочим.
— А у нас двух бойцов расстреляли, как дезертиров, при попытке к бегству.
— Два вертолёта мы сбили. Кто ещё сколько не знаю. Говорят, даже самолёты сбивали.
— Хрен знает, что лучше. Сейчас по двадцать пять закатают, будешь до конца жизни сидеть.
— И как теперь домой ехать? Посадят. Воевать до талого? С кем?
— Самые умные из начальства уже сбежали с нашими данными.
— Слыхал. Выторговывают себе сладкие места.
— Ничего, как-нибудь устаканится. Ничего нам не будет.
Весь этот поток слов, пересекающихся и отдельно, по очереди и сразу наполнял помещение ангара. Гарик сидел на углу стола, слушал. Пил чай. Горячий чай — это очень, очень хорошо. Так прошло часа два или три. Народ начал расползаться спать. Бронзовый мальчик договорился, что их команда остаётся ночевать в ангаре (однозначно плюс в карму). Когда остались почти все свои и местные, командарм неожиданно спросил:
— Гарик, а ты что по всему этому думаешь?
Для Гарика это был очень странный и очень неожиданный вопрос. В команде его мнение никогда никого не интересовало, тем более Бронзового мальчика. Он поставил кружку с чаем на стол.
— У меня простая версия. Нашему боссу специально дали зелёный свет. Убедили его, что никто ему не помешает, что всё пройдёт, как по маслу. Хотели посмотреть, поднимет он хвост или нет. Для чего, тоже понятно. Скоро большие выборы. Нужно лишние фигуры с доски убирать. Нужно посмотреть, кто свой, кто чужой. Это большая политика, большая игра. Здесь людей особо не считают. Сложат сотню другую, не заморочаются. Кто это сделал конкретно, только версии. Может быть лично большой начальник, может быть партия, которая хотела нашего босса свернуть. Для нас не суть. Мы хвост подняли, нас сломали. Теперь можно официально разоружить, вылить ведро грязи, босса закопать или отправить в бесконечные бега за кордон.
— А с нами теперь что будет?
— А с нами ничего не будет. Либо расформируют и по домам, либо предложат переподписать контракт, например, с министерством. Сажать нас всех очень хлопотно, учитывая популярность конторы в народе, для имиджа не выгодно. Загонять наших командиров в угол, означает большую кровь. Если мы ещё так себе, то штурма по стране разбегутся, столько шороху наведут, мало никому не покажется. Поэтому, всё спустят на тормозах, думаю в ближайшие дни. Пока договариваются как.
На этом вечер встречи закончился. Пошли раскладываться по углам, кто где себе местечко присмотрел. Вдруг пошёл ливень. Капли барабанили по металлу, в нескольких местах крыша текла, заливая пол. Пришлось перетаскивать вещи на сухие места. По огромным стеклам полились ручьи воды, они бежали, бежали без остановки под равномерную барабанную дробь, бежали, бежали вниз. Гарик уснул.
Утро началось хорошо. Ничего не надо было делать. Можно было лежать. После произошедшего начальству было ни до кого, сами ничего не знали. На складском ангаре хранились все запасы подразделения по сухпаю и вода, чего ещё может
