В противном случае, всё это плохо спланированная хрень.
— Почему ты так думаешь?
— Это историческая логика. Так всегда было, во все времена. Переворот готовиться в столице, ближе к власти. Если внутри столицы вопрос не решён, то чем кончится, бабка на двое сказала. Там своих войск валом. За просьбу Президента я тоже сомневаюсь. Если наш лорд свернёт шею всем генералам, что ему помешает свернуть шею большому начальнику? Повесят его на столбе, рядом с его министром, вторым номером. Если он не идиот, то это понимает. Если идиот, то обязательно повесят.
Народ на обочинах приветственно махал колонне, гражданские водители давили на сигналки.
— Смотри, Гарик, как нас поддерживают. Народ с нами!
— Он не с нами, он против них. Это раз. Машины попроще сигналят, а побогаче нет. Это два. На обочинах стоит не весь народ, а маленькая часть. Это три. Махать и реально поддерживать, действовать — не одно и тоже. Это четыре. Сейчас бабахнут разок, и вся группа поддержки по домам разбежится. Давай поспим?
На границы колона остановилась. Но ненадолго. Таможня отдала честь, в обоих смыслах. И молча пропустила. Покатили по гражданским автострадам. Первые сутки ничего особо интересного не произошло. Двигались. Останавливались. Снова двигались. Каждый час, зачем это делать Гарик так и не понял, помощник должен был сообщать по рации командарму, что они на месте.
— Командир, помощнику.
— На связи.
— Мы на месте. Всё в порядке.
— Конец связи.
Через час всё повторялось.
— Командир, помощнику.
— На связи.
— Мы на месте. Всё в порядке.
— Конец связи.
Три часа ночи.
— Помощник командиру!
— На связи!
— Почему не докладываешь, спишь?
— Нет, нет. Мы на месте.
— Запарили вы! Скажи ему, что я выпал, сбежал, в сортир ушёл, догоняю! Пусть колонну останавливает! Идиоты, блин, — ругался Гарик.
Помощник закатывался от смеха. Пытался уговорить Гарика самому докладывать, но Гарик показал ему большой и толстый, со словами мол тебе рацию доверили, ты и не спи.
Утром раздалась команда:
— Воздух! Покинуть машины!
Тормознули. Народ повалил в лес у обочины. Гарик в бронежилете, каску одевать не стал, автомата хватает, кряхтя, сковырнулся с кузова прямо на больную ногу.
«Ещё пару раз так спрыгну и до столицы инвалидом доеду».
Вертушка заходила сбоку. Народ прижимался к кустам и деревьям. Выстрел. Вертушка уходит в противоракетный манёвр, барражирует на приличном расстоянии и исчезает.
— По машинам!
Гарик, кряхтя забирается в кузов.
«Да, воин из меня ещё тот».
— Движение!
Пару часов проходит в спокойном режиме. Солнце к обеду распалилось. Пот лил градом. Гарик, снял бронежилет и устроился поспать.
— Воздух!
Все снова прыгают из машин, бегут в ближайшие кусты на обочину и сидят там до команды:
— По машинам!
Начинается движение. Только тронулись.
— Воздух!
«В рот компотом!» — Гарик снял бронежилет. Получил выговор от Бронзового мальчика за то, что без бронежилета. Залез обратно. Одел бронежилет.
— По машинам!
Гарик ещё не успел слезть. Снял бронежилет. Проехали минут двадцать.
— Воздух!
Все снова прыгают в разные стороны, в этот раз у какой-то деревушки. Местные сначала повылазили со всех сторон. Любопытно. Кто-то приветствие кричит. Только один дед сразу загнал корову и начал собирать гусей.
В это время на колонну зашёл вертолёт.
— Огонь на поражение! По готовности!
ЗРКашник берёт вертушку в прицел, ведёт. Всё, что может стрелять смотрит стволами в небо. Вертолёт даёт залп, ракеты уходят в никуда. Выстрел! Вертушка задымила, завалилась на бок и рухнула.
Местные разбегаются кто-куда. На лицах бравых наёмников ни следа от радости.
— А нас особо не ждут.
— Чего-то не сложилось.
Вертушка дымила где-то за деревней. Дед загнал гусей и подошёл к парням. Протянул банку маринованных грибов.
— Перекусите, мужики.
— Спасибо, дед. Мы сытые, — глаза привычно и быстро ощупывают всё вокруг.
— Возьмите, сынки. Пригодится, — дед снова протянул банку. — Вы там, в столице, порядок наведите. Устал я уже на этот бардак смотреть. Только не прогадайте, а то шило на мыло поменяете. А народу советская власть нужна. Народная, а не буржуйская.
Кто-то взял у деда банку, не обижать же старика. Поблагодарили, пообещали не пролететь.
— По машинам!
На следующую команду воздух Гарик решил никуда не прыгать. Остался лежать в кузове. Его обозвали дебилом, но уже не так рьяно. Сказывалась всеобщая растерянность. Через пару часов пришла новость, что все они объявлены террористами, что армия выдвинулась на позиции, и будет их встречать. Колонна встала. Начальство думало. Бойцы скучали.
За машиной, чтобы никто не слышал, но брезент не особо мешает, техник вполголоса разговаривал со своим помощником.
— У тебя тут родственники недалеко?
— Не очень, — также вполголоса ответил паренёк.
— Гражданская одежда с собой? Только тихо.
Стало понятно, что к такому повороту бравые наёмники не готовы. Вчерашняя бравада с пулемётом, сегодня сошла на нет. Подобные разговоры велись повсюду. Поговаривали, что кое-кто уже свалил. Более того, сваливало и начальство.
— Надо прекратить панику, — серьёзно заявил Гарику Медведь.
Они ехали в соседних машинах, а сейчас вместе коротали время на обочине.
— Чего тут прекращать? Все разбегутся, — прокомментировал Гарик. — Я тоже свалю, если начнётся гражданская война. Со своими воевать желания нет. Да и раздолбают нас быстро. Они же нас снабжают всем. Боеприпасов на неделю не хватит. Все драпанут, только надо это грамотно делать. Сейчас рано.
— Ты серьёзно?
— Конечно, серьёзно. Если дадут приказ занимать ближайший город и вставать в оборону, то надо точно когти рвать, а пока подождём.
— Какие когти? Контракт подписан. Приказы надо выполнять. Ты чушь несёшь!
— Успокойся, Медведь. Сам увидишь, как разбегутся. Никого не остановишь.
— Говори тише.
— А что я такого говорю? Контракт есть трудовой договор, в рамках закона, хотя совсем не в рамках, но всё же. Опять же, контракт не обязывает меня совершать уголовное преступление. Если бы ты работал на гражданке в охранной конторке, а твой начальник приказал бы тебе идти и штурмовать ментовку. Ты бы пошёл? Нет. Ты бы сказал, что у твоего босса, чердак поехал. Здесь всё аналогично.
— Лучше, помолчи.
К ним подошёл Бронзовый мальчик.
— Ну как, Гарик. Офигел, поди?
— По-моему, это ты должен офигеть. Я тебе позавчера вечером именно об этом и говорил.
Бронзовый мальчик ничего не ответил, впервые, наверное, не обозвал, не нахамил на возражения — просто молча отошёл.
— Тебя, за такие разговоры могут шлёпнуть.
— Ты серьёзно, Медведь?
— Вполне.
Они не двигались несколько часов. Какие-то механизмы судьбы крутились сейчас, решая их дальнейшую жизнь. Народ лежал, сидел, стоял, ел, спал вдоль дороги. Разговоры полушёпотом. Подозрительные взгляды. Как обычно, слухи или трассера. Вроде кто-то сбежал, кого-то раздолбали вертушки, взорваны мосты
