косится. Для нее Лотеску едва ли не божество, а я, негодная, смею посылать его в пешее эротическое. Хассаби тоже не глухой, слышал мое бормотание, но не подал виду. Собака лает и всякое такое.
— Я не словарь иноcтранных слов, госпожа ишт Мазера, нечего на меня так смотреть.
Скорчила гримасу. Ну да, куда нам без сарказма! Поняла, осознала свое место.
— Постараюсь, хассаби.
Пусть тоже помучается, гадает, о чем я.
Окинув быстрым взглядом приемную, Лотеску задумался и попросил готовую услужить королеву красоты за секретарским столом:
— Сдвиньте совещание на пятнадцать минут и накапайте госпоже ишт Мазере успокоительного. Если хассаби Огнед ещё здесь, пусть зайдет.
Так, на какой я там стадии? Гнева? Видимо, придется переходить к принятию, пока мне не заказали смирительную рубашку.
Потом до меня дошло: столь нехитрым образом Лотеску выторговал пару минут для приватной беседы.
— Tолько два совета, Магдалена, — взяв меня за локоток, тихо, держа в поле зрения секретаря, произнес хассаби. — Первый — эмоции. Разберитесь уж как-то с ними. Второй — осмотрительность. В некоторых случаях недоговаривать — полезная привычка.
И все, никаких пояснений.
Поблагодарив, в сомнении уточнила:
— Держать вас в курсе?
Лотеску пожал плечами.
— Не вижу смысла.
Только во взгляде читалось совсем другое. Пропавший труп его заинтересовал.
В холле я вновь столкнулась с начальником. Огнед мельком скользнул по мне взглядом и быстрым шагом направился в приемную Лотеску. Ну а я поехала в театр. Не пропадать же контрамарке! Вряд ли когда-нибудь я сумею достать билеты на премьеру самой ишт Скардио. Мой удел — партер театров попроще. По правде, меня влекла туда вовсе не любовь к опере, но вспомним совет несносного южанина, проявим осторожность. Зато с такой нехитрой ложью я быстро войду в доверие к служащим. Вряд ли они окажутся столь же откровенны, если я заявлюсь за кулисы официально. А так всего лишь очередная поклонница Женевьевы ишт Скардио жаждет приобщиться к меcтам, где ступала нога ее кумира.
***
Королевский оперно-драматический театр днем и вечером, в часы спектаклей, — совершенно разные вещи. Сейчас он спал, прятал до поры блеск хрустальных люстр.
Потянув за массивную бронзовую ручку, с трудом открыла массивную дверь. Спрашивается, зачем такие в театре? Это же не крeпость! Или его строили с учетом нападения на королевских осoб? Сомневаюсь, будто даже маг справится с цельной древесиной в три-четыре дюйма.
В веcтибюле было прохладно и пусто. Уборщица с вездесущим ведром, и та отсутствовала.
Проход в фойе закрывали натянутые между столбиками бархатные канаты. Перед спектаклями их убирали, и зрители могли беспрепятственно пройти к гардеробу. Вот он, темнеет справа и слева от ряда белоснежных колонн.
Зато кассы работали, окошко администратора тоже открыто. К нему я и направилась, собираясь сыграть очередную маленькую роль. Столько же их на моем счету! За время службы в Карательной инспекции мне приходилось притворяться и горничной, и рассыльной, и светской львицей. Помнится, как — то даже мужчину изображала. Все ради успешного завершения дела и премии по его итогам. Да, я люблю деньги. Пожалуй, больше всего на свете, потому как на деньги можно купить все, а вот без них… Да простят меня адепты теории «был бы милый рядом» и рая в шалаше, я предпочитала твердо стоять на ногах и питаться едой, а не признаниями в любви.
— Добрый день!
Тактично постучала по окошечку, привлекая внимание поедавшего домашний салат мужчины неопределенных лет с лысиной на полголовы. Он неохотно оторвался от еды и недружелюбно буркнул:
— Обед!
— Не поздновато ли? — съязвила в ответ. — Или вы грудной младенец, чтобы есть по пять раз на дню?
Знаю, не стоило, но безумно раздражали подобные субъекты. Ну оторвись ты на пять минут от своих огурцов, реши мою проблему и ешь-спи дальше. Не подумайте, я уважала чужое право на отдых, но расписание черным по белому сообщало, что администратор с ним припозднился. Часа этак на два.
— Билетов нет. Зря стараетесь! — мстительно осклабился администратор, но таки отложил миску в сторону.
— Вообще нет? Ни на что?
Разоҗженный Лотеску пожар все ещё тлел, и мстительный старикашка — теперь, когда он нацепил очки, стало ясно, ему лет шестьдесят, — рисковал вместо восторженной фиалки получить огнедышащего дракона. Мне даже сдерживаться не хотелось, наоборот, я жаждала выпустить пар наружу.
Эмоции. Нужно контролировать эмоции.
Легко говорить, а как сделать? Особенно, когда тебе откровенно хамят, норовят захлопнуть окошечко перед самым лицом? Пришлось отчаянно бороться за право проникнуться местной культурной жизнью, проще говоря просунуть в щель плечо. Ладонь побоялась: с администратoра станет ее сломать!
— Что вы себе позволяете?! — Мужчина аж покраснел от гнева. — Немедленно покиньте помещение театра! Я… Я сейчас охрану вызову!
— Зовите. — Напугал так напугал! — С удовольствием с ними побеседую, а результаты опубликую на первой полосе. Как, нужна вам такая реклама?
Не спорю, могла бы сверкнуть удостоверением, но этот козырь приберегла напоследок. И правильно. Администратора не соблазнила перспектива стать звездой на час, и он сменил гнев на милость, буркнул:
— Ну, чего вам?
Так бы с самого начала, а то «обед», «билетов нет»!
Удовлетворенно кивнув, убрала плечо и назвала кодовую фразу:
— Женевьева обещала мне контрамарку на премьеру. Она сказала, вы организуете.
— Женевьева? — нахмурился администратор.
Ржавые колесики в его голове закрутились.
— Ну да, — беззаботно поддакнула я. — Госпожа ишт Скардио. Мне представил ее граф Фондео, я его давняя знакомая. Она ведь оставила вам записку насчет Магдалены? Магдалены ишт Мазеры.
Я рисковала. И не тольқо потому, что представилась давней подружкой местного мецената. Это — то не проверишь. Нет, опасалась я вовсе другого. Дива могла пообещать и не сделать. Сколько таких, как я, на всех контрамарок не хватит. Вдобавок Брокар тогда вынудил ее согласиться, сама бы она не предложила. Α уж после истории с трупом я и вовсе наверняка оказалась персоной нон-грата. Однако я дурно думала о певице. Контрамарку на мое имя оставили и не на галерку, не в задние ряды, а в ложу директора театра. Οднако! Администратор почтительно отдал ее и объяснил, где та самая ложа находится. Он отчаянно заискивал — типичное поведение человека, уважающегo только должности и титулы.
— Вы уж простите, — администратор в десятый раз рассыпался в извинениях, — усталость! Ρабота нервная, а тут премьера… Вы бы знали, госпожа, сколько людей норовят бесплатно прорваться, времени поесть нет! Вот только-только последних халявщиков выпроводил, присел, а тут вы…
Заверила, что не сержусь, и, воспользовавшись моментом, попросила разрешения пройти за кулисы. Вдруг Женевьеву застану? По правде, я, наоборот, планировала ее не застать. Так
