этому парню. А вообще-то это все может оказаться проверкой для него самого. А этот претендент — подставка. — В конце концов, он вписал в анкету «рекомендуется дополнительное собеседование». Вечером, в конце рабочего дня он доложил о своих подозрениях куратору. Старикашка внимательно выслушал его и пробурчал:
— Завтра мы дадим вам ответ.
Засыпая, он вспоминал, как попал в центр.
* * *
— Вот вы попробовали делать массовое добро. И что из этого получилось? Ничего хорошего — попали, так сказать, «добровольно-принудительно» в центр. — Ветеран, попивая тоник, продолжил: — Зачем вы, кажется, не глупый человек, решили перевоспитать целую толпу дымистов? Посчитали себя сверхчеловеком? Это уже было. Были и сверхчеловеки, и боги, кого только не было. Были и чудеса, и заповеди, проповеди, и что в результате?
Он слушал Ветерана и понимал, что это не Ветеран говорит, это говорит он сам себе, а старик только утвердительно кивает головой.
— Вот вы же видите, ничего не изменилось. Человек не меняется, инстинкты остаются. Что правит миром? — страх, один только страх. Нам говорят: «миром правит любовь» — ничего подобного. Любовь — это лишь одна из разновидностей болезни, а страх — это сила, довлеющая над всеми, и только очень редкие люди живут без страха. Да и то, я думаю, что они больные люди.
Ветеран то приближался, то удалялся от него. Иногда ему казалось, что это вовсе и не Ветеран, а кто-то другой. Он понимал, что это сон, только сон. Он устал, хотел проснуться, но старик не уходил:
— Вот вы тоже под страхом ходите. Признайтесь — боитесь? Ведь боитесь? — Ветеран напирал и все более и более волновался.
— Боитесь, — утвердительно произнес он. — Боитесь мягких задержаний, а всего более искоренения. Сотрут половину мозгов. Что останется? Только детские воспоминания.
— Вот смотрите, — старик махнул рукой, — видите, видите, там ваш дом.
Он увидел себя стоящим на вершине холма, мягкими изгибами спускавшегося вниз к озеру. На берегу, внизу, виднелась небольшая деревенька, даже скорее хутор с несколькими ветхими хатками, покрытыми серо-желтой соломой. Закатное летнее солнце уже зацепилось за кромку дальнего леса. В траве веером полулежали — Предводитель, куратор, Фари и Сандра, и все внимательно следили за Ветераном. А Ветеран не унимался:
— Вам надо туда, домой. Там не будет страха, там вас ждут, ждут уже давно. Им, — он указал на полулежащих на траве, — туда не надо. Это не их дом. Они всего лишь шум, шум дождя. Дождь кончится и они как шум исчезнут, а вы останетесь.
А вдали уже ровно шумела стена дождя.
* * *
Он открыл глаза. До подъема оставалось, наверное, несколько минут. Уже щелкнуло реле, и спокойный ровный свет понемногу стал заливать весь номер. Наступал новый день в центре. Пора вставать. От ночного длинного сна немного болела голова.
Особой ясности в мыслях не было. Пока он приводил себя в рабочее состояние, рифмы мелькали сами собой:
Весна — банальности кругом —
Не верил в рок свой фаталист,
Закрыли срочно весь дурдом,
Играл на флейте гармонист,
Ручьи бежали снизу вверх,
Деревья сбросили листву,
Медведь продал на рынке мех
И стал молиться на пургу.
Увидев эту кутерьму,
Маэстро палочкой махнул,
Настроил всех он на весну,
Порядок общий он вернул.
Утром на рабочем месте куратор разрешил ему повторное собеседование с вчерашним претендентом. Более того, ему разрешили использовать неформальные приемы, то есть манипулировать сознанием испытуемого.
Претендент сидел напротив и спокойно ждал его вопросов. А он пристально, почти не мигая, смотрел ему в глаза и пытался докопаться до его скрытых тайных мыслей. Дурацкая песенка — «Мы веселые девчушки…» — мешала ему основательно. Пришлось полностью ее стереть вместе с идиотским кинофильмом. Молодой человек очнулся от спокойного ожидания в некотором недоумении. Что-то внутри его насторожило. По его лицу было видно, что он удивленно прислушивался к себе.
А он методично продолжал чистить мозги претендента. За «девчушками» он обнаружил идею во что бы то ни стало попасть в центр, получить доступ к оружию и мстить, мстить, мстить. Он понимал, что пора перейти к мысленной беседе с претендентом. А претендент уже догадался, что защита его разрушена. Спокойствие его покинуло. В его светлых глазах появились злые искорки.
Он мысленно спросил претендента:
— Кому и за что вы хотите мстить?
— Им. За гибель любимого человека, — зло, еле слышно, одними губами ответил претендент.
Со стороны это могло показаться странным, что два человека смотрят в глаза друг другу, и молча жестикулируют, и покачивают головами.
— Вы полагаете, что можете осуществить свой замысел в условиях тотального контроля и слежки? — мысленно спросил он и продолжил: — Даже если вы пройдете отбор и попадете в зону боевых действий, вернуться сюда будет очень сложно. Вы это понимаете?
— Да, я знаю, что сделать это сложно, но у меня есть план, — одними глазами, уже успокоившись, ответил претендент.
— Почему я должен вам верить? Я могу допустить, что вы провокатор и проверяете меня? — спросил он претендента и указательным пальцем сделал несколько круговых движений, намекая на то, что за ними могут следить и подслушивать.
— Потому что я еще на первой беседе понял, что вы их боитесь и не хотите с ними сотрудничать. Вы просто вынуждены это делать до поры до времени, — ответил претендент.
— Вы хотите сказать, что мы вторглись в тайные мысли друг друга и рискуем в равной степени? — спросил он претендента.
— Да, я думаю, что мы рискуем обоюдно. Но я могу ваши риски снизить в обмен на вашу лояльность по отношению ко мне, — ответил претендент.
— Интересно, что же вы можете мне предложить? — спросил он. — Какие гарантии вы можете мне дать?
— Я могу вам сообщить, где у вас, как и у меня, находится датчик контроля, — претендент как бы случайно коснулся правой рукой левого предплечья.
— Избавиться от него без посторонней помощи почти невозможно, — подумал он, делая знак претенденту о том, что он понял его.
— Да, — подтвердил претендент. — Но я думаю, на войне, где люди узнаются быстро, мне удастся найти помощника, чтобы выковырять этот микрочип.
Они расставались почти друзьями, мысленно обнявшись друг с другом. Он извинился перед молодым человеком за то, что стер его защитную песенку, а претендент, улыбнувшись, пропел ему другую:
Мы веселые мальчишки
В одинаковых трусишках.
Приходите к нам, девчонки,
Будет каждой по мальчонку.
Он тоже улыбнулся и подумал:
— Пока
