он сам сел за мой столик. Есть опыт, который нам не нужен в жизни. Мне это не было нужно. Не потому, что было так плохо, – просто не нужно. Время, потраченное на бессмыслицу: так много произнесенных слов, большие заявления, малые высказывания… Сколько раз еще мне предстоит пройти этим путем?
Я не зажигала свет. Светофор достаточно освещал маленькое пространство, в котором я могла ориентироваться и с закрытыми глазами. Я умылась над ванной и оставила лицо мокрым, чтобы высыхало само. Я смотрела в небо. Огромное, черное. Лишь в одном окне горел слабый свет – может быть, от настольной лампы. Кто-то читает, пишет или готовится к экзамену. Я бы вернулась в те времена. Намазала лицо кремом и выпустила волосы из когтей заколки. Начинается. Правой рукой я открыла шкафчик, левой взяла чашку, правой открыла кран, чтобы отмерить количество воды, необходимое для утреннего кофе… А хлеб кончился. Забыла зайти в магазин. Я открыла холодильник, надеясь обнаружить что-то, чем можно было бы наесться. Вспомнила, что с Нового года у меня осталась крошка печенья. Печенье и какао на воде. Вполне удовлетворительный завтрак, – довольно подумала я. Калории, искусственные витамины, эмульгаторы и тому подобное из печенья и магний из какао.
Я заперла дверь и спустилась через пустой подъезд на улицу. Знакомые лица ждут трамвай. Туман покрывал всех нас. И рельсы. Когда подъехала красная металлическая труба, что перевозит сонных, невыспавшихся людей, было похоже, будто она парит в воздухе. Трамвай выступал из тумана и мягко двигался по невидимой улице. Рядом со мной села девушка, которая каждое утро ест слоеную выпечку. Расположившись, она достала бумажный пакет с логотипом пекарни и принялась за завтрак. Вокруг летели крошки. Время от времени девушка доставала из сумочки бутылку с водой и отпивала два-три глотка. Слышалось: «буль, буль…» Люди, которые громко едят и пьют, не представляют себе, как они нарушают покой тех, рядом с кем оказались. Было неприятно присутствовать при этих звуках.
– Приятного аппетита, – обратилась я к завтракающей, надеясь, что она поймет иронию, застесняется и вернет слоеный квадратик в пакет, из которого она его достала.
Девушка улыбнулась, открыв крошки слоеного теста, прилипшие к зубам и накрашенным губам. Поблагодарила меня движением головы и словами, искаженными содержимым, что перекатывалось во рту.
Трамвай проскользил вниз по улице и мягко остановился. Я вышла и направилась к автобусной остановке. Странное дело: я была одна под навесом, когда автобус открыл двери, хотя ожидала увидеть вихрастых мальчишек. Я вошла и села на свое любимое отдельное место. В последний момент в автобус вбежал худощавый человек в шляпе. Он налетел прямо на меня. Директор, – изумилась я. Он остановился и развернулся, чтобы выйти, однако водитель уже закрыл двери. Стоя ко мне спиной, человек доехал до следующей остановки и вышел, не оборачиваясь. Он, не он, он, не он… Я никогда не узнаю. Туман покрывал поля и дорогу, было похоже, будто мы плывем по облакам. Водитель вел автобус так, будто голову оставил дома. Мне пришлось держаться за поручень впереди. Эй, полегче, – хотелось мне крикнуть, но я не стала. Молчала и ожидала, когда в целости прибуду на свою остановку. Автобус свернул, и вскоре я вышла. Почувствовала, что телефон вибрирует в кармане. Сообщения. Которые я читать не буду. Никогда. Туман возле Института поднимался до крон деревьев. Не было видно ни грязной дороги, ни ручья. Просматривался домик сторожа. Да, я заглянула внутрь. Никого не было. Вновь дымился горячий кофе.
Мне открыла уборщица. На этот раз она была в ночной рубашке. Меня больше ничто не удивляло: когда я выходила из автобуса и вступала во двор, словно в сказку о ведьме и ее Институте, все делалось возможным, и в целях экономии энергии лучше было не обращать внимания и не раздумывать.
Уборщица улыбнулась, чего никогда прежде не делала, впуская или выпуская меня, На нижней челюсти у нее не было зубного протеза.
– Вы видели маньяка? – обратилась она ко мне.
– Нет, по дороге сюда никого не было.
– А эти две из подвала видели его в кустах… Набрасывается, но не трогает. – Я едва поняла ее. Нижняя челюсть играет весьма важную роль в артикуляции.
Я хотела пройти, но уборщица перегородила мне путь.
– Погадайте мне на кофе, – почти любезно произнесла она. Поправила растрепанные волосы и широким шагом – на ногах у нее были красные тапки – подошла к столику рядом с окном. Взяла с блюдца чашечку, слила лишнюю гущу, поднесла чашечку ко мне и сунула мне в руки.
– Я не умею гадать на кофе. – Держа в руках щербатую керамическую чашечку, я думала о том, что дверь библиотеки закроется. Нужно было спешить.
– Неважно, говори, что видишь…
Я посмотрела в чашку, покрытую изнутри кофейными пятнами. Ничего не вижу, только извивались какие-то ветки и образовывали изящное, почти филигранное кружево неправильной формы. Я пыталась распознать хотя бы что-то осмысленное. Вдруг мое внимание привлекли две фигуры.
– Ждите гостей, – вырвалось у меня.
– Ага… Кто бы это мог быть? – пробормотала женщина в ночной рубашке.
– И получите подарок, – не знаю, с чего я это взяла. Должно быть, от желания как можно скорее расправиться с заданием и исчезнуть. Дверь закроется, дверь закроется, – пульсировало во мне. От волнения у меня закружилась голова, а от головокружения стало страшно. Страх прошел по телу от середины позвоночника, разлился вниз до ступней и вверх до самого темени, сердце ускоренно билось, дышать глубоко не получалось.
– Что там еще видно? – нетерпеливо лезла женщина в ночной рубашке.
– Ничего, – сунула я ей чашечку в руки и побежала к библиотеке. Уборщица осталась бормотать что-то без нижнего протеза.
У меня все сильнее кружилась голова. Мне пришлось встать посреди коридора. Все вертелось, словно на корабле в шторм. Мне показалось, что моя голова сорвется с шеи и упадет на холодный гранит коридора. Так тонки нити, что держат голову закрепленной на теле, всего лишь узкая шея, всего лишь только узкая шея – целую голову… Я часто волнуюсь, думая, что голова может упасть с плеч.
– Дыши, дыши, дыши… – повторяла я себе.
Я услышала звук открывающейся двери, резкий высокий сигнал, который значил начало отсчета. Это заставило меня сдвинуться с места: у меня всего шестьдесят секунд, – подумала я. Побежала до конца коридора и вверх по лестнице. Проскочила в последний момент. Дверь с монотонным высоким звуком закрылась, и передо мной блеснула белизна библиотеки. Все волнение исчезло. Мой корабль достиг суши, и я чувствовала себя прекрасно.
Я решила больше не спать
