Об этом сложно не думать.
К тому же недавно я узнала, что Виталик стал отцом. И это здорово. Хотя бы один из нас получил то, к чему мы оба так отчаянно стремились. Уверена, из Виталика выйдет хороший отец.
Что до меня… Я устала размышлять о том, как несправедливо со мной обошлась вселенная.
В конце концов, все не так уж плохо. Я независима, вполне себя обеспечиваю, у меня есть родные, друзья. На личном фронте пока без перемен, но и это тоже не проблема. Если уж мне удалось заинтересовать молодого парня, значит я ещё ничего…
Ох, Тёма.
Интересно, как он там? Вспоминает ли обо мне?
— Поль, ты чего такая хмурая? — спрашивает Вера, комментируя мой задумчивый вид.
— Да так, — я отвожу взгляд. Из спальни выходит мой брат, спасая от необходимости что-то объяснять. — Доброе утро, страна! — нарочито бодро приветствую его.
— О, Полина! — сонно улыбается Серёжа. — Как дела?
— Потихоньку. Вот пришла к вам на пирог.
Потянув носом воздух, Сережа морщится:
— Опять вишня.
— А тебе только мясо подавай, — ворчит Вера, убирая в корзинку свое вязание. — Поль, ты знаешь, твой брат ест, как конь!
— Не ворчи, женщина. И почему сразу конь? Разве лошади едят мясо? Или бывают лошади — каннибалы? — Сережа плюхается на диван рядом с женой, закидывает руку ей за спину и начинает щекотать.
— Что тебе разогреть, каннибал? — смеется Вера, извиваясь в руках мужа.
— Да пофигу, только по-быстрому, мне ехать скоро, — говорит Сергей.
— Сегодня же выходной, — насупившись, напоминает ему Вера.
— Ну ты же хочешь баню на даче? — он целует ее в щеку. — А вот без этих самых рук, — и трясет кистями, — ничего не будет.
— Ладно, шантажист, — Вера поднимается с дивана. — Придется тебя накормить.
Я улыбаюсь, наблюдая за их перепалкой.
Какие же они милые.
Когда Вера уходит на кухню, у Сережи звонит телефон.
— Подай, будь другом, — ленивым жестом он просит меня дотянуться до мобильника, лежащего на длинной тумбе.
Я не глядя хватаю телефон и отдаю его брату.
— О, здорово, Тёмыч! — уставившись в камеру, восклицает Сережа.
Конечно я сразу понимаю, кто ему звонит. Мое сердце в этот момент делает какой-то невообразимый кульбит, переворачивая все в груди.
— Блин, тебя ни хрена не видно! — я слышу голос Рогозина. — О, все, норм теперь. Привет. Ух, ну и рожа! Тебя твоя благоверная отмутузила, что ли? — подначивает он брата.
Я внутренне замираю и машинально помогаю племяннице строить башню из конструктора.
— Ой, пошел ты! — отмахивается Серёжа. — Спал я, только проснулся.
— Да как скажешь, — добродушно говорит Артем.
— Рассказывай, как ты там? — интересуется брат.
Я навостряю уши.
— Считаю дни до дембеля, — лаконично отвечает Тёма. — У вас чего нового?
— Да что у нас? У нас все по-старому. Растем, наглеем. Вот сеструха в гости зашла, — Сережа направляет камеру прямо на нас с малышкой, — Полин, помнишь Тёмыча? Поздоровайся.
— Эмм… Здравствуй, Артем, — не своим голосом отвечаю я, пряча улыбку.
— Привет, Полина, — после небольшой паузы произносит парень.
От его голоса по моей спине бегут мурашки. И мне кажется, я никогда ещё не слышала ничего более приятного и волнующего.
— Серёжа, ты занят? — доносится из кухни голос Веры. — Подойди на секундочку!
— Так держи, поболтайте пока, я быстро, — брат вручает мне свой мобильный.
Я растерянно смотрю на него, потом на экран, где вижу лицо Тёмы, и не знаю, что мне делать.
Так мы и пялимся друг на друга через камеру.
Да я физически не могу отвести взгляда от Артема. Белый поварской китель невероятно ему идет. На заднем фоне вижу огромное панорамное окно с видом на Волгу, а чуть ближе несколько столов с белоснежными скатертями.
— Он ушел? — Рогозин первым нарушает молчание.
Я лишь киваю в ответ. Ксюша, заинтересовавшись телефоном, встает на ножки, обвивает рукой мою шею и тоже заглядывает в камеру.
— Это кто у нас такой красивый? — Артем улыбается девочке. — Тебе идет. — Понимаю, о чем он говорит, и не знаю, как реагировать. Вообще ничегошеньки не знаю. Я совершенно растерялась. — Ну скажи хоть что-нибудь, — просит парень.
— У тебя перерыв? — выдыхаю я после продолжительной паузы.
— Да, только что пообедал и вышел с каторги в ресторан подышать кислородом.
— Ясно. Как тебе работа?
— Беспонтово. Я понял, что ненавижу речное судоходство, — признается Артем.
— Почему?
— Тут нет тебя, — отвечает он.
Мое лицо вспыхивает, а слова отзываются в душе бешеной радостью, но я не подаю вида. И потом, нас могут услышать.
— Тёма, — предостерегаю его, озираясь по сторонам.
— Если бы ты знала, как мне этого не хватало.
— Чего?
— Твоего сексуального голоса, — мечтательно вздыхает парень.
При этом он сам — и есть воплощение сексуальности.
И это именно мне хотелось услышать его голос. Как-то я даже порывалась написать Артему, но не осмелилась. Ведь мы же договорились — никакого общения.
— Прекрати выражаться, тебя слушает маленькая девочка! — в шутку одергиваю его, надеясь, что выгляжу все также независимо.
— Скажи этой маленькой девочке, чтобы она передала большой девочке, которую обнимает, что та тоже очень красивая, — прищуривается Артем.
— Хорошо, скажу.
Предательская улыбка играет на моих губах.
— Полин? — голос Артёма меняется.
Он смотрит не в камеру, а, должно быть, на экран.
Прямо на меня.
Его прекрасные голубые глаза интригующе поблескивают.
— Я тебя слушаю, — нервно откашливаюсь.
— Все, я тут, — в комнату неожиданно возвращается Серёжа прежде, чем Артем успевает что-то сказать. — Вера не могла банку открыть, — объясняет он, протягивая руку за телефоном. И мне ничего не остаётся, кроме как вернуть ему мобильник. — Так когда говоришь приедешь к нам? — спрашивает брат Рогозина.
— Разве я говорил? — голос Артема звучит невозмутимо, словно меня здесь и нет.
— Давай приезжай, на дачу поедем, шашлыки — все дела, — приглашает его Серёжа. — Надо сезон закрыть. Я почти баню доделал.
— Баню, говоришь… — загадочно произносит Рогозин. — А кто ещё будет?
