Наверняка в той глуши много ублюдков мечтали породниться с дочкой альфы. И приставали к ней. Она же не раздвигала ноги перед всеми подряд, как эта Маша. Берегла себя для меня. Эта мысль теплом разливается по телу. Я перепрыгиваю стол, крепко обнимаю её. Она утыкается мне в грудь. Такая маленькая, нежная, хрупкая.
— Свидание значит. Хорошо, будет тебе свидание.
Постукиваю по рулю красной ламбы, жду, когда наконец спуститься моя жена. Не ненавижу ждать.
Через минуту она спускается по лестнице в летящем фиолетовом платье, так подходящее к цвету её глаз. Острые коленки иногда мелькают из-под длинного подола. А маленькие ступни одеты в черные туфли на плоской подошве. Как их там называют? Ничего пошлого, обтягивающего. Очень скромно и пристойно. Но я то знаю что скрывается под этим. Это платье призвано скрыть от меня хрупкую фигуру, будит фантазию.
Как истинный джентльмен, выхожу и открываю для нее дверь. Она держится за нее и смотрит с прищуром.
— Уверен? Самое время отказаться. В ресторане могут встретиться твои друзья, знакомые. Не будешь делать вид что меня не знаешь? — она поправляет очки и облизывает губы.
— Не говори глупости, — обхожу машину, думаю о том, что она сказала. Я правда себя так вел, но я думал это незаметно.
Парковка забита до отказа. Видимо, сегодня полная посадка. Пары одни за другими выходят из машин. Девушки, высокие статные сексуальные, цокают на длинных каблуках. Они как и дорогие часы прилагаются к имиджу богатых и уверенных в себе мужчин. Как дорогие тачки.
Когда открываю дверь ламбы и помогаю Олесе выйти, на нас начинают коситься. И мне, почему-то все равно. А вот Олесю не хило так потрясывает. Накрываю холодную руку на сгибе моей руки.
— Ты чего?
— Я…. — её нереально красивые фиолетовые глаза расширяются, а белоснежная кожа становиться ещё белее.
— Я была уверена, что ты откажешься. Я не подхожу этому месту, — останавливаюсь, придерживаю её за подбородок, заставляя смотреть мне в глаза.
— Ты очень красивая. Не обращай внимания на них. Они идиоты. Я никому не позволю тебя обидеть, — целую её жарко, страстно, на глазах у всех. Чувствую, что мы устроили шоу. Краем глаза вижу как одна из девушек модельной внешности засмотревшись на нас, запинается.
Обняв за талию Олесю, веду внутрь ресторана. Чувствуя немой вопрос от людей. «Как она оказалась с ним?» Мне хочется послать всех по известной дороге. Они смущают Олесю. Хочется раскрепостить её, придать уверенности.
В ресторане она всё ещё выглядит как испуганный заяц, попавший на пир к волкам. Леся хотела устроить испытание мне, но похоже, это стало испытанием для нее. Я сажусь с ней рядом, глажу её по руке.
— Расслабься. Тебе не стоит стесняться этих придурков. Почему тебя волнует их мнение? Ты же их не знаешь?
—Тебя тоже волновало. Я помню как ты вел себя на свадьбе, словно нас посадили вместе, а ты не очень рад этому соседству.
— Прости. Я идиот. Это был моя форма протеста. Я как и ты не хотел жениться и дело не в тебе. Я вообще, ближайшие лет двадцать, ни с кем не хотел связывать свою жизнь.
— А сейчас? Что ты думаешь сейчас?
— Я рад, что так получилось. Меня тянет к тебе. Ты мне нравишься. У тебя очень красивые глаза. Ни у кого таких не видел. Настоящих. А ещё, — я понижаю голос до завораживающего шепота, приближаясь к Олесе. — Мне нравиться это маленькое ушко. Я так хочу его укусить, — рукой залажу под стол, приподнимаю подол, скользя по внутренней стороне бедра. Кусаю за мочку уха.
— Ах, Глеб, что ты делаешь? — глаза Олеси закатываются от удовольствия, а дыхание становиться тяжёлым. Беру её руку и кладу себе на ширинку, где член стоит колом.
— Теперь ты веришь, что нравишься мне? И ему особенно. — Щеки моей жены становятся пунцовыми. И это так заводит. Я двигаюсь всё ближе к цели. — Спорим, там все мокро и ждёт меня? — говорю сбивчиво, представляю картинку. — Хочешь кончить прямо здесь? — Олеся плотно сводит ноги вместе, не позволяя добраться до желанной цели.
— Ты опять думаешь только о сексе.
— Спорим и ты тоже? — я грубо раздвигаю её ноги. И ликую. Похоже не я один мучаюсь от необузданного желания. Мой палец порхает вокруг клитора, дразнит. Олеся прикусывает щеку изнутри и сжимает руку на члене. У меня аж перед глазами все темнеет. Это запрещённый прием!
— Леся! — цежу сквозь плотно сжатые зубы. Мне только не хватало кончить в брюки. Нас грубо прерывает голос моего друга Сани.
— Глеб? Очень рад тебя видеть. — Леся тут же убирает свою руку от члена. А мне приходится прекратить пытку. — Олеся? Вы прекрасно выглядите, — он смотрит заинтересованно на мою жену.
— Чего тебе? — грубо отвечаю я, пытаясь успокоиться.
— Есть разговор. Очень важный. Пойдем покурим?
— Ты не видишь? Я с женой.
— Вижу. Но это действительно важно.
— Иди Глеб. Все хорошо, — она смущённо улыбается заправляя белую прядку за ухо. Мне не хочется оставлять Олесю одну, но этот дебил не отстанет.
Мы выходим на улицу. Саня прикуривает, отправляя дым в небо. В его глазах пляшут смешинки.
— Что? — не выдерживаю его немного вопроса.
— Я понял чем ты занимался со своей женой. Кажется, ты больше не расстроен женитьбой на ней?
— Не твое дело!
— Она так похорошела. Её необычные глаза и эти белые как снег волосы. Настоящие? Она необычная. Просто космос. И ты знаешь, я люблю таких худышек. Я тебе завидую. В постели она хороша? Я хотел бы это узнать лично.
— Что сказал? — хватаю его за шкирку и впечатываю в стену. Сигарета падает из его рук.
— Эй! Остынь! Да что с тобой такое? Мы всегда обсуждали баб.
— Она не баба! А моя жена!
— Ой только не говори, что влюбился! Защитник, — он убирает мои руки с себя. — Я не поэтому поводу тебя позвал. Твой отец зовёт мня на охоту.
— И что?
— А то, что Илья и Дима уже были с ним на охоте. И вернулись от туда потерянные. Сколько бы не расспрашивал их, они не рассказывают. Говорят, что туда попадают только избранные. Но почему они вернулись такими молчаливыми и угрюмыми? Что там случилось?
— Я не в курсе. Слышал про охоту, но отец меня не брал. Говорит, что я, пока, не готов. А к чему, хрен знает.
Вернулся к Олесе. Она, приподняв лобстера за клешню, рассматривает его как инопланетное существо.
— Соскучилась? — сажусь рядом. — Не ешь? Меня ждёшь?
— Эм, я не знаю как это едят. Константин учил меня пользоваться приборами, а как его разделывать не знаю.
— Ты поэтому на свадьбе не ела? — она кивнула. — Я помогу, — надеваю ей нагрудник, перекинув шелковые волосы на одну сторону. Когда мои пальцы касаются тонкой шеи, она покрывается мурашками. Сдерживаюсь от желания поцеловать бьющуюся венку. Откручиваю клешни и подношу к губам Олеси
