Книга Бедная овечка - Полищук

и компетентности. Может зря занимает столь высокую должность, руководит отделом? Грош ей цена, если не сумеет в конце концов разобраться в этой странной и запутанной истории, а самое главное найти убийцу. Нет, Ларисе нисколько не жаль капитана Панина, хотя надо отметить, что смерть его жестока, и ни один разгильдяй подобной участи не заслуживает. Ей было жаль себя, родителей убитых девушек и отчего-то Перегудова. От мысли о нем, сердце внутри сжалось.

“При чем здесь Мишка?” — ругала сама себя, не понимая, каким образом мысль вырулила в противоположную сторону.

В кабинете покойного капитана копошился в бумагах майор, Астахова было попятилась назад инстинктивно, боясь остаться с любовником наедине. Затем взяла себя в руки и прочистив горло спросила, как самая строгая начальница:

— Что удалось выяснить?

Перегудов отвлекся и посмотрел на нее из-под лба, хмуро и изучающе, так как умел, только он один. И под его пристальным взглядом строгая начальница почувствовала себя незащищенной, одинокой слабой женщиной, а не полковницей СК.

— Пока ничего, — прекратил он пытку и отвернулся.

— Неужели совсем ничего? — невозмутимый вид Перегудов злил ее.

— Есть несколько файлов с записями дежурств, где даты совпадают с датами убийств. Всех дежуривших оперативников пригласили на завтра для беседы, сегодня уже поздно.

Астахова взглянула на часы, действительно, без четверти семь, рабочий день давно закончился.

— Ладно, — засуетилась она, страшась остаться наедине, — у меня с собой допрос свидетелей, надо еще раз внимательно изучить записи с камер наблюдения. Мы поедем с Дорошевым на место происшествия, а ты еще раз пересмотри записи, зафиксируй номера машин…

Он подошел к ней вплотную и заставил посмотреть в глаза.

— Лариса, ну сколько это будет продолжаться?

— Что именно?

— Бойкот?

— Я не понимаю о чем ты.

— Перестань, — голос его звучал мягко, но настойчиво. — Перестань корить себя. Мы же просто люди, мужчина и женщина…

— Так хватит, — остановила его Лариса, отгораживаясь ладонями. — Ничего не было.

По лицу мужчины проскользнула тень, он промычал “угу” и согласно кивнул, хотя думал совершенно иначе и не стал бы называть то, что между ними произошло “ничем”.

В кабинет влетел Дорошев, заставив их обоих отскочить друг от друга на добрых полметра. Сам же Максим удивился и осекся, начинал что-то понимать, брови поползли наверх.

— Максим Андреевич, хвалю вас за ваш трудоголизм, но сверхурочные оплачивать никто не будет. Почему вы еще не дома? — попыталась отшутиться Астахова.

— Дак я, — замялся он в поисках ответа вокруг себя, затем взглянул на угрюмого Перегудова, снова уткнувшегося в бумаги. — Я к майору.

Михаил отложил папку и снисходительно кивнул коллеге.

Максим попытался как можно деликатнее донести суть дела и искоса посматривал на Астахову, которая почему-то тоже не спешила домой.

— В общем, Михаил Алексеевич, выручайте.

— Что такое? — заинтриговал он майора.

— Завтра придет подруга убитой.

— Ага, значит та самая.

— Да, Маргарита Лунякина. И я как бы не могу ее допросить, понимаете?

— Не совсем.

Молодой капитан вновь покосился на начальницу, та делала вид, будто очень занята изучением всё той же злосчастной папки со стола Панина.

— Короче, я обещал ей перезвонить и не перезвонил. Теперь как-то неудобно.

— Понял, — на лице Перегудова даже мелькнуло что-то наподобие улыбки. — Но я завтра занят, нужно еще раз пересмотреть записи камер видеонаблюдения. Так что извини, Максим, придется тебе разговаривать со своей знакомой самому.

— Не переживайте, — успокоила казанову Астахова. — Я буду рядом, если что.

— Да, спасибо, успокоили, — обреченно произнес Дорошев.

Последние почести

“Ой, да на кого ж ты нас покинул?! Ой, да как же мы теперь без тебя сиротинушки?!” — в тот день никто во время погребения капитана так не кричал.

Вдова стояла у могилы со скорбной злостной миной на лице, не щадила своим пронзительным взглядом москвичей, откровенно обвиняя их в случившемся. Виновных найти — дело плевое, всегда кто-то под руку попадется. Надо добавить, что обладала Панина не только тяжелым взглядом, но и весом. Что впрочем неудивительно, именно такая женщина могла бы подойти покойному капитану — крупная, как говорится, баба с яйцами, чтобы на коротком поводке держала, а то сопьется.

Обнимая друг друга за плечи рядом с ней стояли два подростка, девочка — вылитая мать, если не больше в два раза и мальчик, с пустым выражением лица, изредка зевающий. Видимо не до конца осознал потерю, и это простительно, ссылаясь на всё еще юный возраст.

Брагин смахнул скупую слезу и подглядывая в шпаргалку произнес прощальную речь, поверхностную и безликую, будто написанную на скорую руку с помощью интернета.

Соблюли все приличия церемонии и попрощались с погибшим при исполнении долга блюстителем закона и порядка, как всё-таки приписал ему Брагин. Медленно опустили гроб в свежую могилу и вдова первой бросила комок на крышку, за ней дети и полковник.

Москвичи держались поодаль и вместе, когда церемония закончилась Астахова подошла к семье усопшего, выразить соболезнования.

Панина процедила сквозь зубы сухое “спасибо” и забрав детей, ушла не оборачиваясь. Остальные двинулись за ней, кто по машинам, кто в специальный служебный автобус, чтобы помянуть весельчака Виталика в общественной столовой. Все знали — тот выпить страх, как любил. И вообще, человек он был неплохой, в конце концов пришли к выводу его коллеги. Малость честолюбивый интриган, но теперь это в прошлом. О мертвых либо хорошо, либо ничего. Во всяком случае, без Витали Панина в отделе будет скучно, уход таких ярких личностей всегда заметен.

Астахова кивком указала своим задержаться и не привлекая к себе внимания, покинуть кладбище. Не до поминок сейчас, а убийцу нужно искать по горячим следам.

Все трое вернулись в райотдел подавленные и удрученные. Пусть и не питая к недобросовестному капитану искренне хороших чувств, всё же похороны еще пару дней назад живого человека, знакомого им лично, процесс грустный, тоскливый и выматывающий.

— Сотрудников из списка Панина будем опрашивать мы с Михаилом Алексеевичем, — начала короткое совещание полковница. — А вы, Максим Андреевич, побеседуете еще раз с Лунякиной.

Услышав о предстоящей встрече, Максим обреченно вздохнул.

— Лариса Георгиевна, я считаю, что мне не надо встречаться с Лунякиной.

— Это еще почему? По-моему, вчера мы уже это обсудили.

Дорошев набрал в грудь побольше воздуха и попытался еще раз отмазаться от неприятной встречи с использованной им девушкой из клуба, которой так и не перезвонил. И казалось бы, что в этом такого? Но и ему самому трудно было объяснить, просто не хотел, чтобы она узнала, где работает недавний любовник, вдруг преследовать начнет, или закатит истерику. По ней же