– Приятно знать, что ваша магия в полной силе, – продолжает донья Гузман мериться вежливостью с бабушкой.
Нужно держаться! Но я ничего не могу с собой поделать и громко всхлипываю. Зачем она использовала слово? Сила? Я даже крошечную бочку поднять не могу!
– Да, это совершенно верно, – отвечает бабушка. – Мирабель, передай соль.
Мирабель тянется за солонкой.
– Без проблем, бабушка, – произносит она с натянутой улыбкой. – Я всегда готова помочь семье.
Исабела недоумённо глядит на Мирабель.
Не успевает та ответить на этот взгляд, как над головой тёти Пепы начинает собираться туча.
– Пепа! – Бабушка бросает на неё суровый взгляд. – Тут у нас облачко!
Но уже поздно. Небольшой ураган собирается над изысканно накрытым столом. Будь моя сила при мне, я бы легко передвинула его, но теперь я ничего не могу. На глаза снова наворачиваются слёзы. Я прекрасно понимаю, насколько сложно Пепе сдержать ураган.
– Чистые небеса, чистые небеса, – бормочет она себе под нос.
Но тучи не рассеиваются. Мамочка кладёт руку на плечо сестры, пытаясь её успокоить. Но Пепа быстро что-то шепчет ей, и мама тут же бледнеет. Теперь почти все глядят либо на Мирабель, либо на меня. Я как могу сдерживаю рыдания.
И тут, как будто пытаясь доказать, что всё может стать ещё более странным, Мирабель забирается под стол.
– Мирабель! – с язвительной усмешкой на лице окликает её Мариано. – Снова трещины?
Наша семья погружается в молчание, так что всем прекрасно слышен стук, с которым Мирабель бьётся головой о стол, пытаясь вылезти обратно.
– Или ты видишь их, только когда нужно выдернуть меня и твою сестру с танцпола? – продолжает он, весело подмигивая своей невесте.
– Да! – отвечает Мирабель с нервным смешком.
Мы все ахаем.
– Нет, в смысле, нет. Просто хотела сказать, что... Э-м, это очень забавный вопрос. – Мирабель встаёт на ноги. – И, кстати, о вопросах, о внезапных вопросах. Ты ни о чём не хотел спросить Исабелу?
Я быстро гляжу на сестру. Её лицо краснее скатерти на столе. Мамочка в ужасе смотрит сначала на Исабелу, потом на Мирабель и на Мариано. Донья Гузман в шоке прижимает руку в груди.
– Может, – продолжает Мирабель, – сделаешь это прямо сейчас?
– Ну, – бормочет сбитый с толку юноша, – на самом деле я и сам хотел...
– Ты и сам хотел! Отлично, – довольно кивает Мирабель.
Что это с ней? Мирабель подходит к Исабеле, которая выглядит так, будто сейчас упадёт в обморок или кинется на сестру с кулаками.
– Раз у каждого здесь есть какой-нибудь талант, – произносит донья Гузман, не совсем понимая, что происходит. Да ей и дела нет до наших проблем! – Мой Мариано хотел бы начать вечер с песни. – Она оглядывает всех за столом и останавливает взгляд на мне. – Луиза! Принесёшь нам пианино?
Сердце уходит в пятки. Я представляю огромное пианино, стоящее в патио. К глазам снова подступают слёзы! Я судорожно вздыхаю, пытаясь не разрыдаться. Мне очень хочется быть полезной, правда. Я обожаю помогать людям. Но сейчас мне ни за что не поднять пианино! Худший день в моей жизни!
– Луиза! – возмущённо окликает меня Исабела, как будто считает, что я из вредности медлю. Я, конечно, и правда медлю, но совсем по другим причинам.
– Э... – тяну я, с ужасом оглядываясь. Как не раскрыть донье Гузман, что я потеряла дар?
– Если честно, – вмешивается вдруг Мирабель, – наша семейная традиция – петь после ужина.
Я в жизни не была благодарна Мирабель так, как сейчас. Воспользовавшись всеобщим замешательством, я сбегаю из-за стола и выхожу в патио. Там я изо всех сил толкаю пианино в сторону столовой. Ого, а оно очень тяжёлое! Неудивительно, что все так восхищались моей силой. А с каким кошмарным звуком деревянные ножки скребут по кирпичной кладке, которой вымощен пол внутреннего дворика! Дело, которое раньше мне бы ничего не стоило, теперь даётся с нечеловеческим усилием.
Все с удивлением наблюдают, как я, запыхавшаяся и раскрасневшаяся, возвращаюсь в столовую.
Мариано решает взять инициативу в свои руки. Он прочищает горло, делает глубокий вдох и поворачивается к Исабеле. По её виду можно догадаться, что она готова всё отдать, лишь бы её унесло ураганом, который бушует над головой тётя Пепы. Она испепеляюще глядит на Мирабель, как будто считает, что во всём виновата именно наша сестра.
– Исабела, – начинает он, – прекраснейшая из всех Мадригаль. Самый идеальный цветок во всём...
Он делает паузу. Исабела пытается ему улыбаться, но я ясно вижу, что она думает только о Мирабель, которая стоит за спиной её без пяти минут жениха и дёргается, словно орхидея на ветру.
– Самый идеальный цветок во всём Энканто...
Мирабель пританцовывает за спиной Мариано, как будто пытается закрыть собой движущуюся мишень. От неё у всех голова кругом! Но присмотревшись, я наконец замечаю, что она прячет. Ну вот! Это очень плохо!
Трещины! На стене трещины и их всё больше!
– Исабела, ты выйдешь...
Всё происходит словно в замедленной съёмке. Выражение лица Исабелы сменяется с восторженного ожидания на неподдельный ужас, когда она тоже их видит. Прямо над головой Мариано! Они разбегаются по потолку и стенам. Кошмар! Люстра опасно покачивается. Трещины огибают дверь и подбираются к буфету, на котором стоит свеча Мадригалей. А начинаются они ровно там, где стоит Мирабель.
– Что это? – испуганно кричит донья Гузман.
Все в комнате замирают. Даже трещины. Мы молча глядим друг на друга. Мы знаем, как бабушка хотела, чтобы этот вечер прошёл идеально. Но идеальным ужин никак не назовёшь!
– Мирабель нашла пророчество Бруно, оно о ней. Она уничтожит нашу магию, так что всей семье конец! – вдруг выпаливает Камило на одном дыхании.
Мариано глядит на свою бабушку, совершенно позабыв об Исабеле. Наша же бабушка наблюдает за движением трещин. Папа бледнеет и хватает маму за руку. Впервые не слышно смеха Феликса. Долорес выглядит так, будто съела неспелое манго. Антонио пытается угомонить животных, но носухи совсем не слушаются. Одна прыгает прямо на меня, а другая принимается карабкаться по ноге напито. Она забирается лапой к нему в карман и что-то оттуда достаёт. Это какие-то изумрудные осколки, которые носухи быстро собирают в картинку. Удивительные животные!
Теперь все видят предсказание Бруно. Там лицо Мирабель! Вся семья удивлённо ахает, а вместе с нами, кажется, ахает и Касита, правда, не от удивления. Трещины опоясали всю столовую. Вдруг раздаётся громкое: «Вам!» Я отпрыгиваю в сторону за секунду до того, как пианино валится на бок, с треском проламывая половицы. Все вскакивают со своих мест, носухи разбегаются в разные стороны, и в довершение всего шторм над головой Пепы начинает бушевать в полную силу.
