кабелям, сквозь пыль и обломки, не в силах оторвать глаз от большого светящегося робота перед ним. Мальчик протянул палец к пушистому животу. Голубые искры перескочили с меха на его ладонь и побежали вверх по руке.
Ощущение оказалось приятным. И даже тёплым.
– Да ты переполнен флембой! – ахнул Дев, приподнялся на цыпочки и потянулся к медвежьему носу. Он осторожно вытащил ручку и стёр с неё пару капель сверкающих синих соплей. – Как ты себя чувствуешь?
Флембер медленно поднял одну лапу и пошевелил пальцами. Затем он сделал то же самое с другой лапой, словно играл на воображаемом пианино. Странный искажённый смешок вырвался из его горла.
– Флембер, – произнёс Дев, разглядывая лапы с не меньшим изумлением. – Так тебя зовут.
– Ле-е-е-ем… – начал робот. – Бр-р-рх-хр-р…
Казалось, слова застревают у него во рту.
– А я Дев, – продолжил мальчик. Он поднял лапу медведя и положил себе на голову. – Я. Я – Дев.
Флембер похлопал его по голове.
– Дв-в-в-в.
– Молодец. – Дев почувствовал уверенный «пум-пум-пум» его пульса. – Я тебя создал, Флембер.
Взгляд медведя скользнул за плечо Дева. К небу над балконом и оранжевым всполохом поднимающегося солнца.
– Это утро, – улыбнулся Дев. – А это солнце.
– Сн-нсе, – повторил Флембер и сделал тяжёлый шаг в сторону балкона. – СН-СЕ-Е-Е-Е!
– Флембер, нет! – только и успел крикнуть Дев.
Дверной проём был слишком мал для огромного медведя, но его шаткие ноги уже получили команду «вперёд», и их было не остановить. Под тяжестью робота стена рассыпалась, словно была сложена из детских кубиков, открывая всю заднюю половину мастерской туманному рассветному небу.
– ФЛЕМБЕР! – завопил Дев, видя, как под ногами ожившего робота крошится пол балкона. Ему оставалось только с ужасом наблюдать, как его творение, его удивительное, волшебное творение рухнуло с балкона, исчезнув в огромных клубах пыли.
А затем оно приземлилось на кучу мусора далеко-далеко внизу.
Глаза медведя закрылись, а сияющее тело замерло.
Глава 18
Маскировка
В дверь мастерской оглушительно стучали. За ней что-то громко и сердито кричал Санторо. Дев знал, что у него осталось всего несколько секунд. Он пронёсся по комнате, разыскивая среди обломков книгу про флембу, но её нигде не было видно.
– Что ты натворил? – рявкнул Санторо, наконец пинком распахнув дверь. Он перелез через обрушившийся книжный шкаф, схватил Дева за шарф и протащил его через все комнаты на лужайку перед домом.
Там стояла их мать. Её шлем был украшен рогами и мхом. А глаза блестели от слёз.
– Ты в порядке? – спросила она Дева, хмурясь.
– Я просто… пытался… собрать слюну… ночных мотыльков, – забормотал Дев, сочиняя на ходу. – Очень взрывоопасных мотыльков. Одно неловкое движение и… БУМ!
Но мама на это не купилась.
– Прости меня, – вздохнул Дев, чувствуя, как в горле собирается неприятный комок. – Мне правда очень, очень жаль.
Он ждал, что мама сделает то, что она делала всегда. Стиснет зубы, наморщит нос и издаст протяжный разочарованный стон. «Перестань без конца всё взрывать», – скажет она, а потом обнимет его.
Но… ничего не пришло. Не было ни сморщенного носа, ни стона. Никакого ворчания. Ни единого объятия.
Просто пустой взгляд.
– Мы опоздаем на День флембы, – только и произнесла она в конце концов.
Санторо взвился:
– Дев не идёт ни на какой День флембы. Ни за что!
В кои-то веки Дев не хотел поспорить с братом. Сейчас он мог думать только о Флембере, который лежал без сознания на груде металлолома.
– Санторо прав, мам. Я лучше останусь здесь. Я… я починю дом! Отстрою мастерскую! Всё будет как прежде к закату, когда ты вернёшься домой. А сейчас идите без меня.
– ТЫ ИДЁШЬ С НАМИ! – гаркнула мама так громко, что Санторо и Дев подскочили. Затем она глубоко вздохнула, словно успокаивая саму себя. – День флембы очень важен. По крайней мере, для меня он важен. – Она бросила на Дева испепеляющий взгляд. – И я не собираюсь проводить его, беспокоясь о том, что именно ты сейчас взрываешь.
– Дев не идёт. – Санторо сложил руки на груди поверх туники Гильдии. – Мэр ему запретил. Гильдия арестует его сразу же, как только увидит.
– А она его и не увидит.
Мама протянула руку за входную дверь и сдёрнула с крючка в прихожей длинный коричневый плащ. Она спеленала им Дева так плотно, что он стал похож на куколку древолаза. Остались свободны только руки, ноги и глаза.
– Вот так, – улыбнулась мама, втыкая в складки плаща веточки и украшая их праздничными лозами. – Это расплата за то, что ты разрушил половину дома, Дев. Мы идём на День флембы все вместе, как настоящая семья, и вам обоим придётся с этим смириться.
Дев и Санторо двинулись вслед за мамой по улице, украшенной мерцающими фонариками, в сторону рыночной площади. С большим трудом Дев освободил нос и вдохнул свежий утренний воздух. Было до неприличия рано, но вокруг уже кипела бурная деятельность.
Жители деревни установили шатры, накрыли столы и приготовили еду для пиршества. Каждый украсил свой шлем природным декором – ветками, рогами, виноградными лозами, листьями, грибами, цветами и ягодами – один другого краше. Одни прикололи к одежде мох, у других по ней бегали насекомые – носились по плечам и рукам, забирались в рукава и выползали наружу, шныряли вверх и вниз по брюкам.
Из-за поворота дороги донёсся крик:
– С дороги! Уйдите с дороги!
Сперва Дев увидел сверкающие бенгальские огни. Они торчали из невообразимой горы ягод и сливок, покрывающих стопку гигантских вафель. Всё это высилось на большой тележке и качалось из стороны в сторону, пока вафельник Арнольд толкал её вперёд.
Это было оно. Его гордость и радость. Его «Великая вкуснятина в честь Дня флембы».
Жители деревни взволнованно переговаривались.
– Ой, только не хвалите его, – хмуро проворчала Номили, жена Арнольда. – Он просто помешался на этой вафле, ПОМЕШАЛСЯ! Мы его неделями не видели!
Двое малышей, цеплявшихся за её юбку, вдруг сорвались с места и бросились к отцу. Арнольд зацокал языком и засуетился, не давая им влезть своими маленькими юркими пальчиками в стекающий с вафель крем. Санторо вышел вперёд, чтобы ему помочь, и Дев воспользовался возможностью незаметно отступить назад и смешаться с толпой.
– Ты под маскировкой?
Откуда ни возьмись рядом с Девом возник Сэм из Космического Флота. Его шлем был измазан в
