- Риэра, моя мать уже улетела с отцом.
- Не о ней речь. Айки-то никуда не улетели!
- Причем тут айки?
- Ты даже не в курсе, что твоя супруга ко мне одну из них присылала? – я усмехнулась и протянула вперед руку с кинжалом. – Наемнице той не повезло, убить меня не удалось, а на память вот вещичка осталась.
- Алатара и айки? Да она и говорить с ними считает ниже своего достоинства! – дракон нахмурился. – Это на нее не похоже. Неужели она в тот момент так отчаялась?.. Не вяжется что-то.
- Иди вяжи в другом месте, - мной овладела усталость. – Ваши дела меня не касаются больше.
- У тебя кто-то есть? – мужчина пытливо заглянул в лицо. – Ты же ушла от того Падшего, верно?
- Еще и прийти-то к нему не успела. – Сорвалось с губ, прежде чем я спохватилась и отрезала, – тебя это вообще никаким местом не касается!
- Пусть. – На его лице расцвела довольная улыбка. – Значит, у меня есть шанс!
Ничего у тебя нет! Мне так хотелось прокричать это ему в лицо! На которое смотреть и то противно! Но злить его побоялась – нам с Саром еще здесь жить. А он все же правящий принц.- Я вымолю твое прощение, Риэра! – продолжил сам себя уговаривать мужчина. – Ты никуда от меня не денешься! Потому что не могу без тебя, ты нужна мне!
Сколь прекрасна великодушием истинная любовь, столь отвратительна эгоизмом страсть. Он хочет брать, владеть, удовлетворять свою похоть. И точка приложения этого – я.
Мой взгляд утонул в глазах дракона, и увиденное заставило вздрогнуть – в них плавал зеленый дым.
Что мне делать?!
- Ты такая тихая сегодня, - сказала Цета, когда мы копались в ее цветнике. – Что-то случилось?
- Алатар приходил. – Призналась я и рассказала ей о встрече на берегу.
- Зеленый дым, говоришь? – глаза настоятельницы наполнились тревогой. – Это плохо.
- Драконье бешенство? – вспомнился рассказ Шаины.
- Это страшно, Риэра. Однажды издалека видела и теперь молю Богиню, чтобы больше никогда! Не отходи лучше от храма далеко, хорошо? Здесь ты в относительной безопасности. – Женщина посмотрела на что-то за моей спиной и пробормотала, - но Алатар не единственная твоя проблема.
Я обернулась как раз вовремя, чтобы заметить Люцифера, что шел по садовым дорожкам. Наши взгляды встретились. Не отрывая от моего лица прозрачно-голубых глаз, лед которых словно жег изнутри, проникая в душу, мужчина направился ко мне, шагая прямо по цветам. Зеленые сочные стебли хрустели под его ногами, но ни я, ни Цета ничего ему не сказали.
- Здравствуй, Риэра. Мы можем поговорить?
- Здравствуй. О чем?
- О том, что я был неправ.
Мне это не снится? Люцифер был последним существом, от которого ожидала бы услышать такие слова. Это как увидеть Деметрия, с умильной улыбкой гладящего крольчат! Я покосилась на Цету. Не сводя пристального взгляда с мужчины, она молчала.
- Хорошо, идем. – Я поднялась, отряхнула подол и пошла к стене из крупных серых булыжников, что отделяла сад от дома настоятельницы. Во мне бродили странные ощущения. Нельзя было сказать, что я рада видеть Падшего, но и желания выгнать его не ощущалось. Почему с ним всегда все так странно и непонятно?
- Риэра, я не имел права ставить тебе ультиматум, - сказал он, когда мы вошли под тень деревьев. В их ветвях гулял ветер, и на нас сыпались белые мелкие лепестки, напоминая мне о храме в моем мире. – Я был зол и расстроен. Ты могла погибнуть в тот день. Поэтому были сказаны те слова.
- Понимаю.
- П…прости меня, - с запинкой попросил мужчина. – Никому никогда не говорил этих слов. Ты первая. И единственная. – Казалось, Падший сам удивлен. - Прошу тебя вернуться в Пандемониум. На твоих условиях. Вместе с Саром, разумеется. Поверь, больше никогда не попытаюсь встать между вами. Он для тебя как твой ребенок, теперь понимаю.
- Скорее, как брат. – Я улыбнулась. – И еще он напоминает мне мою младшую сестренку Лаату – такая же шкодливая… была.
- Деметрий и ее сжег на площади?
- Да. – Губы задрожали, в глазах разлились горячие слезы. Давно не вспоминала о близких. А ведь когда-то думала, что не смогу забыть. Как быстро ко всему привыкаешь.
- Риэра! – Люцифер прижал меня спиной к стволу дерева и поцеловал – осторожно, нежно, трепетно.
Это было так сладко, что заманило в его сети – и вот я уже прижимаюсь к мужчине, наши языки встречаются кончиками, будоража и заставляя желать продолжения. Затвердевшие соски сквозь тонкую ткань платья царапает жесткая вышивка на его камзоле, и эта боль отдается ноющим потягиванием гораздо ниже. Тело помнит его ласки и, оказывается, оно даже скучало по ним.
- Возвращайся, Риэра! – прошептал он, остановившись и заглянув в мои глаза. Я утонула в этом взгляде, все еще крепко прижимаясь к нему. – Завтра, когда темная луна выйдет на небосвод, начнется праздник в честь открытия моего дворца. Приходи, пожалуйста.
- Подумаю.
- Я оставил тебе сюрприз. – Люцифер улыбнулся, поцеловал и резко отстранился. – Надеюсь, понравится. – Он ушел, не оглядываясь, оставив меня ошеломленно смотреть ему вслед и не понимать саму себя.
Помотав головой, я ушла в наш с Саром домик, обнаружив у него Красавца, что бил копытом и тряс гривой, словно приветствовал хозяйку, оставившую его в Пандемониуме в день отъезда. А вот и обещанный сюрприз – золотистое платье, в точности такого же оттенка, как и мои глаза, приоткрывающее плечи, с потрясающей белой вышивкой по корсажу и подолу, что длиной, наверное, мне по щиколотку. Впервые Люциферу удалось угадать, подобрать наряд не на свой, а на мой вкус – элегантное в своей простоте, но такое красивое, что глаз не отвести!
Под кроватью, на которой лежало платье, стояли туфельки в тон на довольно высоком каблуке. Я примерила. Конечно же, подошли идеально. А какие мягкие – кожу словно гладят нежными пальчиками! На моих губах заиграла улыбка. Мужчина все сделал, чтобы мне захотелось прийти на его праздник, ведь первое, что делает женщина, получив такой подарок – ищет случай его выгулять!
Люцифер
Я вошел в избушку ведьмы и молча протянул ей щетку для волос.
- Ага, подойдет, - придирчиво оглядев ее и вытащив несколько волосинок, она одобрительно кивнула и, помедлив, сказала, - нужна твоя кровь, всего капелька.
- Бери. – Эринния взяла меня за протянутую руку, уколола булавкой в мизинец и, дождавшись, когда на подушечке пальца нальется шариком красная капля, испачкала в ней волосинки Риэры.
Усевшись перед очагом с пляшущим в нем огнем, она положила их к себе в подол и долго бормотала, раскачиваясь, изредка подвывая и клацая зубами. Тьма, что сгущалась вокруг, ощущалась кожей. Стоны, крики, злой хохот умерших, но не нашедших упокоения, витали вокруг, тревожа покой ныне живущих, желая отомстить им за то, что смеют чувствовать, радоваться, желать. Ведь проклятым душам дарован иной удел – боль.
