Вырвались из-под конного молота на прихолмок. Тяглы хрипели и останавливались, и не желали больше ступить и шагу, и если за мгновение до этого гнал их вперед тот же смертный ужас, что и людей, то теперь жалкие плети не могли заставить их тронуться с места. Ичановский тягл опустился на передние ноги и стал заваливаться на бок. Ичан соскочил, начал снимать поклажу.
– Отходил, родимый…
Волод тоже спешился.
– Поводи, поводи тягла, простынет! – крикнул Ичан. – Нельзя его потерять!
Волод послушно повел тягла вперед. Впереди как разваленное дорвачье гнездо торчали низкие скалы. Ичан, нагруженный не хуже тягла, брел следом.
– Ну попали… ну попали… – ошарашено повторял он. – Чудом выбрались…
Но они еще не выбрались. Снова, теперь уже с другой с закатной стороны, накатил тягловый топот. Это был ответный фланговый удар закатной орды, последний и окончательный, тот, что замкнет врага в адские клещи.
Они вышли стеной, строем плотным как камень и слаженно начали поворот, не нарушив порядок ни на секунду. Волод застыл, глядя с холма на это смертоносное великолепие. Кони в кожаных доспехах шли шаг в шаг, копья склонились единым движением, одновременно сотни глоток прокричали единый клич. Войско пошло в атаку. Волод увидел на темных взвившихся языках-стягах, словно рассекающую их железную молнию. Уланове сорвались в намет, и ушли разрубить, расколоть конным клином монолит чужого войска.
За копьеносцами свободным строем в галопе шли тяжники – тяжелые мечебойцы-лучники. Волод сначала не поверил своим глазам, настолько незнакомой и странной оказалась их посадка и упряжь их коней. Тяглы были упряжены попарно жесткой подобно ярму сцепкой. Между тяглами довольно низко висело седло, в котором находился погонщик, а верхами на спинах тяглов сидели воины. Они были в плотно пробитой заклепками коже, в металлической чешуе, с круторогими луками в руках, их тяглы несли притороченными целые охапки стрел, на седлах висели тяжелые клычи.
Рассеянные западными уланами остатки правого фланга восточников отходили назад, не давая сомкнуть окружение, центр тоже стал отступать, отбиваясь стрелами, бросив своих увязнувших в рубке воинов. Закатные тяжники по команде натянули луки, а погонщики направили тяглов на неприятельские ряды. Кони неслись управляемые верной рукой, лучники били стрелу за стрелой, следя лишь за быстротой и точностью боя. За несколько метров до столкновения лучники превращались в мечников. Словно живые башни или окованные режущей сталью тараны вошли они во вражеский строй. Мечники рубились, встав на стременах, по обе стороны спаренного тяглового заплота – тяжелые клычи срубали доспехи, копья, шлемы, сабли-хлысты, руки, под их ударами лопались головы чужих тяглов и человеческие головы.
Тяжи опрокинули вражий строй, сбили воинов в отупелую кучу не способную ни мыслить, ни защищаться, а лишь умирать. Уланове сорвали центр – восточной орде осталось лишь убегать. И она побежала.
Волод оторвался от завораживающего зрелища битвы, только когда его растолкал Ичан.
– Бежим! Валим, говорю, отсюда! Сейчас тут такое…
Они побежали, подгоняя подстывшего тягла, закинув на плечи припасы, побежали к скальному гнезду. Из общего рева и грохота битвы со спины стал накатываться ровный понимающийся все выше и выше тягучий звук – «А-а-ааа!» – то ли вопль радости, то ли отчаяния… У самых камней они обернулись – позади разбитая орда рассыпалась, как сурий рой лишенный матки – от скученного кишащего людьми и тяглами разбитого центра разлетались верхоконные потоки, ручьи, брызги – во все стороны без толка и лада, вслепую, от врага и на него. Вот прямо в их сторону понеслись, вырвавшись из мясорубки десяток степняков. За ними из общего строя вылетели двое тяжников. Они били из луков, кричали, смеялись в безумной радости победы и непотерянной жизни, и гнали, и гнали добычу. Легкие степняки отрывались, уходили, оставляя одного за другим выбитых стрелами родовичей, вот они уже поравнялись с камнями, вылетел из седла еще один…
Ичан бросил тягла, прыгнул в камни, полез вверх на скалу, начал втискиваться в какую-то щель… Волод взял в руки самострел.
– Ты чего? – взвился Ичан, – Не вздумай! Дурак! Ложись! За камни!
Степняки пронеслись мимо. Тяжи сбавили ход, подъезжая к скалам.
Волод вышел на них с самострелом наперевес.
Ни секунды не медля, упер приклад в плечо, прицелился, наводя снизу вверх, ровно спустил рычаг. Бэнн! – ударила пружина – болт ушел. Резким скупым движением Волод рванул рычаг, взвел, дослал новый болт – бэнн!
Тяжники в седлах не сразу поняли, что происходит. Ездовые первой и второй пары по разу дернулись на своих облучках и провисли в ремнях упряжи. Пока тяжи соображали – Бэнн! – крайний слева вылетел из седла. Его напарник очнулся, наконец, взревел что-то возмущенно, рванул лук. Бэнн! Они выстрелили одновременно, но Волод все же чуточку раньше, стрела тяжника ушла в небо.
Бэнн! Раздалось где-то сверху. Но Волод уже видел две летящие в него стрелы – довел рычаг и нажал спуск…
Две стрелы – одна чирканула по камню на уровне груди, другая легла у ног.
– Бери тяглов, – крикнул Волод, – на этих поедем.
– Ты сумасшедший. – Ичан на заднице соскользнул со скалы, бросил наземь самострел. – Ты чокнутый, Стив меня забери!
Дальше ехали на парных упряжках, сняв с тяглов лишнюю броню и военную сбрую. Не то чтобы спаренные тяглы бежали быстрее, но они несли одного человека вдвоем, поэтому меньше уставали и могли бежать без отдыха почти целые сутки. Пару дней двигались осторожно, прячась от остатков разбитой орды и их преследователей. Потом мчались по прямой к Городу. Степная погоня была видимо, задержана сражением и сбита со следа воцарившейся в степи неразберихой.
Сидя в удобных седлах погонщиков, больше похожих на кучерские козлы, подвешенные между тяглами, путники могли спокойно есть и пить, и даже спать прямо в седлах.
– Я слышал о таком способе запрягать тяглов. – сказал Ичан. – Только думал, что это вранье. По разговорам так делают на западе, где богатые земли – тучные пастбища, сочные травы, реки, луга и все такое. Там у самого бедного кочевника по десяти тяглов. Это уж точно вранье. Но правда то, что Грейт собрал большую силу со многих земель, раз даже западники в его войске.
– Так это было войско Грейта?
– Конечно! Ты что не заметил молнию на языках? Это знак царицы Молоньицы, ей поклоняются племена с Большой реки. Грейт оттуда. Но то, что мы видели в бою это не все войско, а небольшая часть от него. Я когда на камень залез – далеко глянул, так вот, за холмами еще отряды стояли, и народу в них раза в три больше было.
– Точно? Ты ничего не напутал?
– Чего же тут напутаешь? Огромное войско у Грейта. Помнишь, что говорили у глузгов? Грейт под своей молнией много племен собрал. Куда там кучке южан против него. Удивительно, что они вообще объединились. Боюсь, нашим гостеприимным хозяевам сильно досталось в этом бою. Жив ли сам галман Килидан…
