порой напивался прямо дома, скандалил с матерью в ответ на ее упреки. Этакий заяц раздора получился. Мама пыталась бороться, отправляла отца закодироваться, получить курс стационарного лечения в наркологическом отделении. Но нельзя помочь тому, кто не хочет ничего исправлять. Он потерял работу, вынес из дома все ценные вещи, мамины украшения, дорогую посуду. А потом он стал поднимать руку на мать. Меня не трогал, если только я сама подставлялась, когда пыталась ее защитить. Сначала, после первых инцидентов, долго извинялся, плакал и просил прощения, а потом перестал. Я выкинула зайца в мусорный контейнер на улице, когда поняла, что наша семья разрушена. Не понимала только, зачем мама продолжает это терпеть. Сама же старалась приходить домой только ночевать. Когда их развели с решением жилищного вопроса в нашу с мамой пользу, я впервые за несколько лет вздохнула полной грудью. Я ни разу не поинтересовалась с тех пор, где он живет, как он и жив ли вообще. Для меня он давно…
— Ева, ты со мной вообще? — щелкает у меня перед носом пальцами Аня.
— Извини, задумалась. Я очень за тебя рада, Анютка, заклинаю тебя вернуться отдохнувшей, загорелой, с морем впечатлений и кучей потрясающих фотографий.
— Я тоже за тебя рада очень. Пусть твой мальчик будет настоящим мужчиной, делая тебя счастливее каждый день.
Мы тепло обнимаемся в прихожей и перебиваем друг друга, все никак не можем попрощаться. Аня обещает завалить меня сувенирами, а я — писать ей каждый день.
А вечером мне приходит сообщение. Я вздрагиваю от пиликающего звука в тишине. С опаской смотрю на Пашу, убеждаюсь, что его не разбудил звук, и с каким-то нехорошим предчувствием тянусь к телефону. Читаю на горящем экране: "Нам нужно поговорить, Ева. Жду тебя завтра на ужин к 19.00 в Пушкине". Сердце замирает, а затем делает сальто в грудной клетке. И, хоть я давно забыла, телефон мой помнит этот номер, даже после смены сим-карты. В ужасе смотрю на экран, а потом удаляю сообщение и накрываюсь с одеялом с головой.
Ева
Конечно же, на следующий день я никуда не иду. Я все надеюсь, что это какая-то шутка, розыгрыш, сбой системы. Но никак не то, что мне вчера написал сообщение бывший муж спустя три года. Отмахиваюсь вечером от Паши, который интересуется, почему я такая рассеянная и отвечаю невпопад. Ссылаюсь на усталость и большую нагрузку. И медленно умираю, когда вечером мне вновь приходит сообщение от Коли с текстом "Не испытывай мое терпение, Ева. Завтра в том же месте". И я снова никуда не иду, по-детски надеясь, что проблема рассосется как-то сама собой. Ругаю себя за то, что ничего не рассказываю Паше, но мне так не хочется делать ему больно и заставлять вспоминать этот факт моей биографии, все надеюсь, что я смогу все решить сама.
И на следующий день мне представляется такая возможность.
Когда я на перемене листаю журнал успеваемости и переношу данные в электронный, дверь распахивается, и входит Коля с двумя охранниками. Или кем ему приходятся два амбала в костюмах, выглядящие так, как будто они им не помешают в любой момент превратить твое лицо в кровавое месиво? Я не знаю.
— Ну, здравствуй, Ева, — скалится бывший муж. — Я дал тебе возможность решить вопрос по-хорошему. Но теперь время вышло.
— Да что тебе от меня нужно? — вскакиваю из-за стола, хотя ноги дрожат. Вряд ли стало лучше, я даже стоя на каблуках смотрюсь ничтожно рядом с этими ребятами.
— Мои счета заморожены. Идут проверки. А вот твои, оставшиеся тебе после расторжения брака, открыты. Времени прошло достаточно, чтобы все о тебе забыли, и вот я здесь.
Отмечаю, что у него на висках появилась седина, но он все еще выглядит привлекательно. Если бы не внутренняя гниль, которую я теперь ясно вижу, а вот где были мои глаза раньше? А вслух спрашиваю:
— О чем ты говоришь?
— Я, видимо, переоценил твои умственные способности, Ева, раз ты, как курица, подписывала мне бумаги и даже не смотрела, что там.
Я стою с открытым ртом. И правда, подписывала. И правда, не смотрела. А мозги-то мои где были раньше?
— А сейчас мы поедем к моему юристу и переоформим все счета.
— Но у меня занятия…, - протестую я.
Коля подходит ко мне, крепко берет меня за локоть и тянет в сторону выхода:
— Игры кончились, Ева. Придумаешь что-нибудь.
Но возле выхода останавливается и едко говорит мне в ухо:
— Выбирай, сама пойдешь, или тащить тебя так по всему университету?
Тихо отвечаю, опустив глаза в пол:
— Сама.
Бывший муж довольно отпускает меня и идет вперед, следом — я, дальше два амбала, перекрывая пути к отступлению.
На улице стоят два черных внедорожника прямо на газоне. В первый садится ближайший ко мне охранник, и садят меня, во второй Коля с другим охранником. На заднем сидении второго я замечаю девушку. Машины трогаются, я заплетающимся языком вру ректору по телефону про срочную запись к врачу. К горлу подкатывает тошнота. Сидела с закрытыми глазами бы, да боюсь пропустить, куда меня везут.
У юриста мы сидим недолго, хотя мне кажется, что целую вечность. Пока составляют договор, я рассматриваю девушку, которая теперь вместо меня. Она выглядит как кукла, молодая и привлекательная. Длинные накладные ресницы хлопают над наивными глазами, смотрит преданно на моего бывшего мужа. Когда я ставлю подпись, как передающая права сторона, она расписывается, как принимающая, и я понимаю, зачем она здесь. И правда: вместо меня.
Когда мы снова выходим к машинам, Коля отпускает одну машину, увозящую девушку, в другую, не слушая мои протесты, запихивает меня, садится сам и называет водителю мой адрес. Нет, вы не поняли, МОЙ АДРЕС.
— Откуда ты знаешь? — вырывается у меня.
— Я все про тебя знаю, — довольный произведенным эффектом, усмехается он.
Меня окатывает волной ужаса, когда я понимаю, что, если бы мы не встретились сегодня в университете, следующий визит его был бы ко мне домой.
— Останови машину, я сама доеду. Я все
