впечатлило. Удивило только. Надо же… Я когда-то была с ним счастлива.
— Ты можешь мне ответить — зачем? Зачем тебе это надо? — процедил он сквозь сжатые зубы.
— Хотелось почувствовать себя женщиной, — пожала плечами я.
— А со мной ты, блядь, себя женщиной не чувствуешь?
— Нет.
Я стала подниматься вверх по ступеням, и вдруг сзади раздались звуки ударов. Но когда я обернулась, Шведов стоял с каменной мордой, будто ничего не случилось. И только стекающая с его костяшек кровь намекала, что его таки сорвало. А лучше бы на меня… Даже боль была бы лучше опустошения, в которое я погрузилась, когда мы с ним вернулись в свою квартиру. Я отвернулась к стенке и пролежала до утра, пялясь в стену.
Глава 10
Вера
Лечение продолжалось все лето, что было особенно обидно. К моему большому удивлению, последнюю капельницу мне пришла ставить одна из немногих моих подруг. Так-то Эля работала в травме, и поэтому я совершенно не ожидала увидеть ее в онкологии. А уж как не ожидала она! На лице отразился шок, и хоть Элька очень быстро взяла себя в руки, я успела заметить мелькнувший в ее глазах ужас. Ну да. Выглядела я не очень. Мой организм скверно реагировал на химию. Я исхудала просто до неприличия. Ну и волосы пришлось обрезать, потому что они стали сыпаться. Не под ноль, но все же. Даже смешно, сколько для меня, оказывается, значили мои кудри. Наверное, стоило их потерять, чтобы перестать ненавидеть.
От Эли я ждала каких-то обвинений или расспросов. Не знаю почему. Может, я ее плохо знала или недооценивала. Но, к счастью, их не последовало. Пока Эля устанавливала капельницу, говорили мы ни о чем. И только после она нерешительно поинтересовалась:
— Ну как ты? Не тошнит?
Я видела, конечно, что ее раздирали самые разные эмоции. Но Элька не давала им хода. Она вроде даже с пониманием отнеслась к моему решению сохранить свою болезнь в тайне. А ведь это, наверное, и есть настоящая дружба, когда ты с уважением относишься к чужим личным границам и тараканам, населяющим ее предел.
— Да где там. Видно, даже умереть, не помучившись, не получится.
— Эй… Ты чего, Вер? — удивилась Эля моему настроению. — Какой «умереть»? У тебя же это последний курс, — заглянула в карту. — Все будет хорошо.
— Хорошо? — Я моргнула, болезненно поморщилась и прикрыла глаза рукой, будто отгораживаясь от происходящего. Эля же не виновата, что я в депрессии, и мне ничего не хочется. — Ну, да.
Чтоб меня поддержать, Эля нерешительно сжала мою ладонь. Раньше я была не особо тактильной, отсюда и нерешительность, но сейчас мне это стало на самом деле жизненно важно. Порой так хотелось взять кого-нибудь близкого за руку или обнять, но рядом, кроме Семена, никого не было. Я была такой чудовищно одинокой…
— Тебя кто встретит после? Шведов?
— А то. Удивительно, что он еще сюда не примелся. Обычно сколько меня капают — столько он тут сидит. — Я сама поморщилась от того, как ядовито прозвучал мой голос.
— Разве это плохо? — удивилась Элька. Я резко отвела ладонь от лица и вскочила в какой-то горячке. Хотелось кричать — да, плохо! Потому что я его не могу видеть! Он словно живое напоминание о том, как бездарно прошли мои лучшие годы.
— Осторожно! Вену проткнешь, — шикнула Элька, комментируя мою активность. И я моментально сдулась, повалилась без сил на кровать.
— Я думала, он бросит меня хоть теперь. Ан нет. Нет, представляешь?
— Так ведь хорошо, что не бросил? Значит, ты ему важнее всего. Важней собственных амбиций, детей и всего остального.
На глазах Эльки выступили предательские слезы. Я со своими болячками до того в свою жизнь погрузилась, что совершенно забыла — в жизни Эли тоже ведь не все гладко. И плакала она, скорее всего, вовсе не из-за меня. Бедняжка. Чтобы разрядить атмосферу, сделала вид, словно на самом деле возмущена:
— Элька, ты не рано меня оплакиваешь?!
— Нет-нет, дурочка! Это вообще не о тебе… Я… Ты же ничего не знаешь, да? А от меня Юра ушел. Пока не совсем, сказал, что ему нужно побыть одному, но…
Сбиваясь и всхлипывая, Эля выложила мне свою невеселую историю. Уж не знаю, такую ли цель Эльвира преследовала, но, конечно, я начала сравнивать ее Юрку и своего Шведова. По всему выходило, что мне несказанно повезло иметь рядом человека, который не бросил в трудную минуту, который был готов сражаться за нас до победного, и так далее. Что делать с этими выводами, я не знала. Правда… не знала. Наверное, в глубине души я была за многое благодарна Семену, но это чувство совершенно парадоксальным образом как будто еще больше нас с ним разъединяло.
Нарушая наше уединение, дверь в палату открылась. Элька торопливо отвернулась к раковине, чтобы ее шеф и мой лечащий по совместительству не разглядел ее слез.
— Как дела? — спросил он как всегда бодрым голосом.
— Как сажа бела, — устало усмехнулась я.
— Я позже зайду проверить… — Эля кивнула на кронштейн. — Если понадоблюсь раньше, жми на кнопочку.
Элька сбежала. Я уставилась на Бутенко и поразилась тому, что вижу в его глазах. Да он же влюблен в нее как мальчишка! Почему я раньше этого не замечала? Почему разглядела лишь теперь, когда очевидно, что самой мне ничего подобного уже никогда не испытать. И так стало завидно, что хоть плачь.
Тут же накатили воспоминания… Наши первые свидания с Шведовым. Все те распирающие грудь чувства, которые, казалось, невозможно в себя вместить. Ну, знаете, когда он просто взял тебя за руку, а у тебя — инфаркт, остановка сердца, а следом — жуткая тахикардия. Когда ты ни есть не можешь, ни спать… И живешь лишь от встречи к встрече.
— Всем привет. Я не опоздал?
За одиннадцать лет, прошедших с нашей первой встречи, Семен, конечно, изменился. Но ему возраст был к лицу. Объективно Шведов был притягательным мужиком. И дело даже не в его благородной седине, ярких глазах на загорелом дочерна лице, и не в его атлетичной фигуре. А в темной ауре, которая окружала этого мужика. Все же люди в большинстве своем довольно странные. Когда все хорошо, они начинают вертеть головой по сторонам, выискивая проблемы на свою задницу. А такие мужики, как Шведов — это всегда фейерверк эмоций. Это драйв. Это опасность. Классный способ пощекотать нервы. Недаром бабы липли на него, как мухи на мед, хотя он с ними обращался как с
