Да еще выдадут. Стоят они, пылятся в углу. Зачем, чего ждут?
– Забирай и сапоги, и брюки галифе. Когда они мне пригодятся, обойдусь. Будет память от меня, – сказал я и отдал и то, и другое довольному взводному.
На следующее утро мы попрощались с Юрой Федотовым, и больше я его никогда не видел. Как сложилась его дальнейшая судьба мне не известно.
Сменщиком Федотова был прислан старший лейтенант Игорь Петров (фамилия изменена) из Уральского военного округа. Он занял койку Юры и стал по-хозяйски раскладывать свои вещи. Чтобы не смущать сменщика я вышел покурить на крыльцо. Курил последнее время много, иногда не хватало пачки в день. Много для меня, если учитывать, что до Афганистана у меня сигарет с собой практически никогда не было. Ну, бывало, покупал модные в 1982 году сигареты «Мальборо» по цене 1,5 рубля за пачку и курил либо в компании, либо для поднятия настроения. В тот момент я стал дымить как паровоз. Добрый ротный Алексей Макеев ежемесячно снабжал пайком из тридцати пачек сигарет «Столичные». Перекурив, я вернулся в комнату. Нужно было собираться на КП роты. У Игоря было много вопросов, и основные из них, что где и как можно купить. Мне не хотелось с ним разговаривать на данные темы, да и времени не было. Извинившись, я сказал водителю, что мы выезжаем, и, пожав руку новому взводному, выехал на ГНС-45.
На КП роты были свои новости. Старшина получил бушлаты и овечьи полушубки. Если у нас в долине днем еще было относительно тепло, то в горах и на перевале Саланг уже стояли минусовые температуры. Второй новостью было, то, что на мой участок из 177-м мсп выделили БТР-60ПБ. Если раньше выделяли бронетехнику от случая к случаю, то сейчас планировали к передаче в постоянное пользование. Это была очень хорошая новость. Видимо, терпение нашего командования превысило возможные границы из-за большого количества диверсий в районе Чарикарской долины, и чтобы снизить градус кипения 177-м мсп, ответственного за охрану трубопровода, командование приняло решение о выделении БТР. После получения всех инструкций от командира роты и получив продовольственный паек, обмундирование (2 полушубка на гарнизон для несения службы) от старшины роты, в сопровождение БТР мы убыли к себе в расположение.
Перекачка топлива продолжалась в штатном режиме. После перекладки трассы на канал с обочины чарикарской зеленки на порядок снизилась интенсивность аварий на трассе. В дневное время мы также продолжали мотаться на КАМАЗе с привязанными бронежилетами к двери автомобиля и часто в сопровождении бронника, а в ночное время обследование трассы проводили на БТР с прикрепленными проволокой к броне трубами с участием танка.
Очередная ночная авария не заставила себя долго ждать. Давление резко упало на участке между КП ротой (ГНС-45) и ГНС-46. Ночной выезд особенный. Вроде бы, что тут такого, ну пробили или прострелили, можно ведь подождать до утра. А как же топливо? Давление в трубопроводе – 20 атмосфер, к утру топливо полностью вытекло бы из трубы. Ночной выезд – это БТР, танк в прикрытие и особенная осторожность.
Проложенный участок трубопровода вдоль канала, плохо просматривался с дороги, БТР на отдельных участках мог проехать, но 1/3, а возможно и больше, нужно было пройти пешком. Примерно 3–4 км. Преодолев часть маршрута на броннике и не найдя поврежденного участка трубы, нам пришлось идти пешком. Порядок движения я определил для себя следующий: взводный впереди, за ним три бойца с инструментом (ключ монтажный, втулка разъемная и два монтажных крюка). Командир взвода должен быть примером для бойцов, иначе авторитета не заработать. Для того он и есть командир. Параллельно, за пригорком метрах в 30–50 двигались БТР и танк. Если бы что-то пошло не так, следовало выстрелить трассирующими пулями в воздух, чтобы нас увидели и услышали. После получаса ночной пешей прогулки в безлунную ночь мы наткнулись на аварийный участок. Пробоина была глубокая, керосин бил фонтаном метров на двадцать в противоположную сторону от дороги. Струи топлива стекали в канал. Два бойца пошли за трубой, у места аварии остались вдвоем. Темнота, фонарика не было. БТР развернулся в сторону аварии и подъехал немного ближе, но свет фар не доставал до нужного места.
Провозившись с трубой около получаса, мы замкнули последний стык и продолжили дальнейшее движение. Пройдя несколько десятков метров, услышали окрик. Остановились. Окрик повторился, что за дела. Дальнейшее движение решили не продолжать. Я спросил бойцов, что это было. В команде были узбек и туркмен, на русском языке говорили плохо, с акцентом, а тут переглянусь, и выдали: «Говорят, спрашивают, кто идет». Что, думаю, за ерунда, два часа ночи, под ногами толком ничего не видно, а тут «кто идет», здравствуйте, пришли. В итоге оказалось все просто, в двадцати метрах от трубопровода стоял пост афганской народной армии. Днем на него вообще никто не обращал внимания – самый настоящий дувал, раньше с дороги его даже и не видно было толком, а тут ночью кто-то что-то караулил. Трубопровод проложен по каналу (прокладывал, наверное, ротный со своей бригадой и, возможно, тоже не заметил присутствие поста афганцев).
Бойцы переговорили с окрикнувшим нас воином-афганцем, и мы проследовали дальше. Еще через пару сотен метров забрались на БТР и дальше продолжили движение на нем вдоль канала. Кто тогда пробил трубу недалеко от поста охраны афганской армии для меня до сих пор загадка, но подозрения остались, что это были воины-афганцы с того самого поста. Больше там аварий не было. Возможно, наша колонна БТР и танк в ночное время произвели на них впечатление.
Условия и обстоятельства, в которых мне приходилось исполнять свой воинский долг, а также события, участником которых я стал, нельзя назвать одним словом «раздолбайство». Это скорее была преступная халатность, которая привела к гибели людей. Одно неверное движение, неправильное решение и последствия стали трагичными.
Событие той ночи 26 октября 1982 года начались с обычного выезда на проверку трассы трубопровода после падения давления на выходе из ПНУ. Обратившись за броней к сменщику Федотова – Игорю Петрову, я пошел собирать бойцов. Выделенный для проверки трассы БТР-60ПБ не заводился, водитель-механик дагестанец Иманмагомедов ругался и что-то ворчал себе под нос в отсеке двигателей. Пришлось патрульно-аварийной команде перебираться в кузов КАМАЗа и ждать пока танкисты заведутся и начнут движение. Экипаж танка был в составе командира танка мл. сержанта Галки Сергея, в башне был заряжающим рядовой Шатохин Сергей и командир взвода ст. лейтенант Петров Игорь, выполнявший функции наводчика и командира танка. Для последнего
