Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
– Не нужно, – отмахнулся Ганичкин. – Память у меня исключительная. Хоть в шапито выступай. – Он подмигнул и зазывным тоном изобразил: – Уникальный номер! Отшельник из Тибета! Множит в уме шестизначные числа, запоминает любые сочетания слов, число «пи» до двухтысячного знака. Ха-ха-ха! Нет, серьезно, предпочитаю все держать в уме. То, что у тебя здесь, никогда не потеряешь. – Он постучал себя по темечку. – Оно всегда под рукой. Никто у тебя этого не отнимет. Рекомендую.
– Совершенно верно изволили заметить, – улыбнулся официант. – Но это кому какие таланты свыше дадены. Я вот только по ресторанной части горазд – блюда там, счет…
– Кстати, вот вам. – Ганичкин с важным видом протянул деньги. – Тут за все и на чай, как полагается. Я ценю приятное обхождение. Обещаю, что если мне придется по вкусу ваша квартирка, то мы продолжим наше сотрудничество. – Он опять подмигнул. – С обоюдной выгодой, несомненно.
Официант посторонился, пропуская обходительного клиента к выходу. Тот двинулся уверенной солидной походкой, помахивая тросточкой, но тут двери зашумели, и в ресторан, грохоча сапогами, ввалились трое. Все в кожаных кепках со звездой, синих гимнастерках и ремнях крест-накрест. Двое держали в руках винтовки с примкнутыми штыками. У главного из кобуры выглядывала вороненая рукоятка нагана. Выражение лиц эти люди имели мрачное, ничего хорошего не предвещавшее. Официант Павел Петрович на всякий случай попятился и как будто слился с разрисованной стеной, но грозная троица не обратила на него никакого внимания.
Человек с револьвером сразу направился к единственному посетителю и, сверля его колючим взглядом, строго произнес:
– Ваши документы попрошу!
После этого началась немая сцена, во время которой официант Павел Петрович старался сделаться как можно незаметнее, а Ганичкин с большим любопытством изучал желчную физиономию должностного лица. Опытным глазом он автоматически зафиксировал плохо выбритые щеки, черные круги под глазами, лихорадочный блеск зрачков, появляющийся у вечно не высыпающихся людей. Да уж, ни одного обнадеживающего признака. Тем не менее бывший сыщик не испытал ни малейшего волнения. Слишком могущественные люди стояли сейчас за его спиной. Не стоило волноваться из-за банальной проверки.
– А позвольте поинтересоваться, чем я мог привлечь внимание столь серьезного учреждения? – вежливо спросил он. – Мне казалось, что я ни на вершок не преступал рамки революционных законов…
– Не тебе, буржуйская гнида, рассуждать о революционных законах! – простуженным басом сообщил из-за спины главного человек с ружьем, светло-русый, крепко сбитый парень. – Показывай документы, гнида, когда говорят!
Ганичкин понял, что любопытство и объяснения придется отложить на потом. Сейчас ему никоим образом не следовало выказывать своей причастности к славному ведомству, одно название которого ввергало обывателя в холодный пот и мелкую дрожь. Наоборот, для правдоподобия образа заезжего коммерсанта было совсем неплохо заслужить небольшое недоверие властей.
– Это какое-то недоразумение, граждане, – с легким сердцем сказал господин из бывших и полез за паспортом.
Главный просмотрел документ, шевеля губами, а потом поднял на Ганичкина невыспавшиеся глаза.
– Следуйте за нами! – беспощадным голосом произнес он, пряча паспорт в нагрудный карман.
– Но позвольте! – Любитель бриллиантов очень убедительно захлопал глазами и засуетился так, будто опаздывал на уходящий поезд. – Как это следуйте? В чем меня подозревают? Я честный коммерсант. У меня расстроится сделка!
В ответ на это русый грубиян выступил из-за спины командира, сорвал с плеча винтовку и резким движением передернул затвор.
– Шагай, гнида! – рявкнул он, угрожающе надвигаясь на Ганичкина.
Тот сделал обиженное лицо, примиряющее поднял руки покорно сказал:
– Все-все, господа! Я вас понял! Делайте, что хотите. Я подчиняюсь.
– Вот так-то оно лучше, – удовлетворенно буркнул командир с револьвером и заметил русому парню: – Ты, Данилов, давай полегче! Видишь, человек не сопротивляется. Черницкий сам с ним будет разбираться.
– Чего тут разбираться? – зло сказал русый. – В расход пустить, и все.
– Это тебе не восемнадцатый год, – заметил командир. – Новая экономическая политика! Учитывай текущий момент, Данилов!
– У меня один такой момент, товарищ Макаров, – упрямо сказал неукротимый Данилов. – Всю буржуазную сволочь под корень извести.
– Плохо мы с вами политграмоту изучали, значит, – задумчиво сказал Макаров. – Надо с вами еще разок этот вопрос проработать. А вы, гражданин, следуйте за нами, не затягивайте!
Ганичкин пошел к выходу. Уже в дверях он поймал озабоченный взгляд официанта Павла Петровича и сложил губы в извиняющейся усмешке. Мол, так хорошо все начиналось, но что тут поделаешь!
Коммерсанта препроводили в отдел ГПУ и там без разговоров и объяснений заперли в подвале, выложенном рыжим кирпичом, с низкими сводами и крошечным оконцем наверху. Оно было забрано решеткой, а входная дверь обита листовым железом. Настоящая западня! Из мебели в комнатке имелась только охапка прошлогодней прелой соломы.
Ганичкину было жалко своих лучших брюк, но он все-таки опустился на это ненадежное сиденье и предался размышлениям. Быстрота и решительность, с которой его захомутали, слегка удивила этого опытного человека. Собственно говоря, он не успел еще ничего сделать. Сложно было подозревать официанта Павла Петровича в связях с ГПУ, а уж махрового мазурика Чайку тем более. Но больше ничьих подозрений он вызвать тут просто не мог. Его еще и рассмотреть толком не успели. В чем же причина этого неожиданного ареста? Ведь они знали, где искать! При этом никто не задал ему никаких вопросов. Его даже не обыскали. Чертовщина какая-то!
Ганичкин удивлялся, но в душе уже определил для себя причину своих неприятностей. Он ничуть не сомневался в том, что в темницу его бросили по наущению Сидорчука. Этот неприятный тугодум с первого взгляда опознал в нем врага. Что поделаешь, классовая ненависть, как у них говорится. Победитель может себе это позволить. Вот только дело страдает.
Ганичкин вздохнул, извлек из кармана нежно-розовую пачку, выщелкнул папиросу, закусил ее зубами, поджег и стал со вкусом раскуривать. За все эти суматошные годы он блестяще научился получать удовольствие от самых непритязательных вещей. Если все принимать близко к сердцу, будешь жить недолго и несчастливо, считал бывший ротмистр. Нужно пользоваться каждым моментом, радоваться жизни, приумножать свое имение по крупицам и не гоняться за журавлями в небе.
Эту простую мысль Ганичкин еще в былые времена по мере своих сил пытался внушить дерзким студентам, эсеровским агитаторам и угрюмым анархистам. Видимо, получалось это у него плохо, и революция все-таки свершилась. Вот уже и те дерзкие юноши бесследно пропали в вихре войны, все имения разметала беспощадная стихия, сам он ходит в прислужниках большевиков, но радоваться жизни продолжает неукоснительно, потому что ничего больше у него, собственно, не осталось.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
