вечеринку.
Глава 11
… Спенс надел новый комбинезон и отправился в кабинет директора. Хорошо, что он в последний момент вспомнил о вечере. Ему хотелось уйти из лаборатории и вообще подальше от Тиклера, только на расстоянии он мог спокойно подумать о своем открытии. Но что именно оно означало?
В первый момент оно показалось ему очень значительным. Теперь же, когда он торопливо шагал по переполненным улицам Готэма рядом с другими, закончившими смену, событие показалось ему тривиальным. Существовала, по крайней мере, дюжина различных вариантов объяснения совпадения двух записей. Вот Спенс и перебирал их все, отбрасывая один за другим, озабоченно проталкиваясь через толпу.
К тому времени, как он добрался до желтовато-коричневого уровня, он убедил себя в несостоятельности своей находки. Сама по себе она мало стоила. Должно быть что-то еще, то, что будет несомненным фактом. Только вот что?
— Спенс! Я так рада вас видеть. Заходите! — Ари улыбалась ему с порога. Спенс встряхнулся и улыбнулся в ответ.
— Надеюсь, я не опоздал.
Девушка увлекла его в комнату, наполненную гулом разговоров гостей. Некоторые повернулись к новоприбывшему с откровенно неодобрительными взглядами; большинство проигнорировало его появление.
— Кажется, некоторые из ваших гостей сожалеют, что я тут появился.
— Глупости! Вас просто не представили должным образом. Идемте. Папа сам все скажет.
Ари провела его мимо небольших групп переговаривающихся людей прямо туда, где ее отец хозяйничал за буфетом, угощая гостей крошечными канапе. Его окружали женщины — наверное, жены преподавателей, решил Спенс, — вежливо хихикавшие над его шутками. При этом они не забывали тщательно выбирать деликатесы с предложенного подноса.
— Папа, — окликнула отца Ари, — посмотри, кто пришел. — Она изящно развернула отца лицом к Спенсу.
— О! Доктор Рестон! Хорошо, что вы пришли.
— Весьма признателен за приглашение.
— Хватайте тарелку. Вот, эти — самые вкусные.
— Спасибо, может, я чуть позже…
— Папа, я обещала Спенсеру, что ты представишь его кое-кому из приглашенных. Ты же представишь?
— Конечно, о чем разговор. Вон я вижу Олмстеда Пакера, нашего главного энергетика. Идемте. А кто это рядом с ним? Еще одно новое лицо… — Директор Сандерсон энергично тащил дочь и Спенсера за собой. Но Ари как-то извернулась и пропала в толпе гостей, занятых дегустацией закусок. Спенс покорно следовал за директором.
— Скажите, доктор Рестон, вы еще не решили с полевыми исследованиями?
— Э-э… Ну да. Как раз обдумываю.
— Не тороплю, не тороплю. Господа! — Директор беззастенчиво перебил занятых разговором мужчин, похлопав каждого по плечу. — Познакомьтесь с доктором Рестоном, биопсихологом.
Отметая дальнейшие представления, Пакер протянул руку.
— Рад познакомиться. Я Олмстед Пакер, а это мой коллега, Аджани Раджванди.
— Вот и прекрасно! Я вас оставлю, господа, вы уж тут сами знакомьтесь дальше, и в буфет не забывайте наведываться. — Директор оставил Спенса на попечение новых знакомых и снова канул в водоворот.
Олмстед Пакер от души рассмеялся ему вслед и сказал с восхищением:
— Вот это динамо-машина! Корпус подрихтовать и можно использовать. Представляете, сколько энергии можно было бы получить?
— Ох уж эти инженеры! — заметил Раджванди. — Они не могут представить мир без розетки. Им кажется, что весь мир — это электрическая сеть.
— Неправда, Аджани. Всё еще проще: вселенная — это один большой реактор, а мы все — субатомные частицы, двигающиеся по случайным орбитам. — Пакер широко улыбнулся.
Спенсу сразу понравился этот большой рыжебородый херувим. Со курчавыми рыжими волосами, похожими на ржавую стальную проволоку, и карими глазами с приспущенными веками он казался забавной фигурой, всегда готовой рассмеяться в голос.
С другой стороны, Аджани выглядел худощавым мужчиной-мангустом, поглядывающим на мир острыми глазками, яркими и твердыми, как черные алмазы. От него исходило странное ощущение интриги и таинственности. Сплошная экзотика.
— Доктор Раджванди работает в моем отделе… — начал Пакер.
— Только не под вашим начальством, — вставил Аджани.
— Да, к сожалению, не под моим, — кивнул Пакер.
— Над каким проектом вы сейчас работаете, доктор Раджванди? — вежливо поинтересовался Спенс.
— О, для коллег я просто Аджани, пожалуйста. В настоящее время мы работаем с плазмой. А присматривает за нами доктор Пакер.
— Ты мне льстишь, Аджани, — пробасил Пакер, сверкнув белыми зубами из-под каштановой спутанной бороды. Он обратился к Спенсу: — За Аджани бесполезно присматривать. Еще не родился человек, который знает, как им управлять.
— Ну, что поделаешь, если Бог даровал мне больше, чем другим людям? — пожал плечами Аджани.
— Я не собираюсь тебе возражать, заклинатель змей. Наоборот, я буду петь тебе дифирамбы хоть здесь, хоть на Юпитере. — Пакер опять повернулся к Спенсу и объяснил: — Аджани работает у нас свечой зажигания. И, должен сказать, это лучшая свеча из тех, которые мне попадались!
Спенс посмотрел на худощавого Аджани с уважением. «Свечой зажигания» называли небольшую элиту мужчин и женщин, настолько одаренных, что они являлись экспертами сразу во многих областях знаний. В то время как большинство ученых и теоретиков были узкими специалистами, такие, как Аджани, — а их было очень мало — продолжали расширять собственные знания все дальше и дальше. Фактически они считались специалистами во всем: в физике, химии, астрономии, биологии, металлургии, психологии и во многих других областях.
Чаще всего их использовали в качестве систематиков — людей, наблюдающих за ходом проекта в целом, способных привлечь для решения конкретной проблемы результаты совершенно неожиданных исследований, на первый взгляд не связанных с конкретной задачей. Они действовали как катализаторы творчества — «свечи зажигания», — обеспечивая и направляя всплески творческого потенциалы для занятых в проекте и не способных полагаться на случайное перекрестное опыление идеями из других дисциплин.
Для этого и привлекали «связников», устанавливающих связи между имеющейся проблемой и полезными данными из областей, не связанных с проектом. Именно они находили информацию для решения особо сложных проблем. «Связники» пользовались огромным спросом. Наука давно осознала, что больше не может сидеть и ждать случайных озарений при решении самых серьезных задач. Вся система научных взглядов остро нуждалась в таких гениях, как Аджани.
Спенсу раньше не приходилось сталкиваться со «свечами зажигания». Их было слишком мало, методы, которыми они действовали, еще только нарабатывались. И, конечно, далеко не всем дисциплинам повезло обзавестись своей «свечой». В основном связников привлекали крупные и щедро финансируемые программы, такие как физика высоких энергий
