помощника капитана большой морской бинокль и твёрдо шествовал с ним к ближайшему фримантлскому пляжу, где волны Индийского океана мерно набегали на белые кварцевые пески.
Конечно же, после длительной зимовки, пусть и не на самой суровой станции Шестого континента, хотелось прогреться на тёплом декабрьском солнце и окунуться в ласковые прибрежные воды. Быстро избавившись от одежд, мы оказывались под испепеляющим южным солнцем. Чилингаров, в чёрных облегающих плавках, с чёрной густой бородой, с чёрным морским десятикратным биноклем на волосатой груди, стремительный в разговоре и во всех своих движениях, выглядел по-комсомольски демократично, резко контрастируя с фланирующими филистерами. Именно в таком виде он больше всего и напоминал любимого персонажа из моей любимой книги. Это был вылитый профессор Челленджер.
Нередко «профессор» подходил к тощим местным девушкам, выползшим погреть свои скудные телеса, наставлял на них почти в упор свой морской бинокль и в опасной близости водил им по контурам женского тела, поднимая при этом большой палец правой руки. Не знаю, чем он восторгался, но смотреть там было не на что. Потомки английских и голландских переселенцев женского пола в западной части Австралии в большей своей части непривлекательны. Однако после длительной зимовки о вкусах не спорят. Тем не менее «ухаживания» при помощи десятикратного бинокля не производили должного впечатления на местных див. В лучшем случае они показывали ему язык. Конечно, и это было кое-что. Если бы эти субтильные создания знали, что появившийся перед ними прототип профессора Челленджера станет со временем зампредом Государственной Думы, членом-корреспондентом и пр., возможно, они вели бы себя по-другому. К сожалению, его старания в этой области не приносили ожидаемых результатов, тогда как в других областях, и особенно в покорении суровых полярных просторов, он всегда был удачлив.
Когда будущий депутат направлял свой бинокль в океанскую даль, что он видел там? Покинутую им станцию «Беллинсгаузен»? Друзей-полярников? Дрейфующие по Южному океану айсберги? Каменные сопки острова Ватерлоо? «Миногу»[5], которая доставила его на борт нашего судна?.. Именно в такие моменты его крепкая, ладная фигура и начинала притягивать к себе взгляды загорающих «красавиц». На фоне Индийского океана, отрешённый от всех дел, с большим чёрным биноклем у глаз, с демократичной осанкой, — он действительно привлекал к себе «противуположный» пол более, чем вблизи.
А когда, разбежавшись по песчаной полосе, Артур Николаевич нырнул в высокий океанский прибой и на миг исчез в солёной пене набегающих волн, все наблюдающие оценили его стремительность и душевный порыв. Мы тоже присоединились к нему, памятуя слова местных австралийцев не заплывать за линию прибоя, за ней могут поджидать акулы, коих здесь великое множество. Чилингаров мощным кролем заплыл за эту линию, на минуту пощекотав себе и нам нервы, и быстро вернулся назад.
Артура Чилингарова теперь я вижу гораздо чаще. Правда, на экране телевизора. Он или даёт кому-то интервью, или просто сидит одесную председателя Думы, или летит на одномоторном самолёте на Южный полюс, или в глубоководном аппарате погружается на дно Северного Ледовитого океана в точке схождения меридианов. Там он в своей стихии.
Но наш герой, так похожий на профессора Челленджера, слава Богу, давно перешагнул комсомольский возраст и где-нибудь в Средней Азии мог бы сойти за мудрого аксакала. Харизмы на это у Артура Чилингарова хватит.
Когда я вижу его теперь на экране телевизора, то, вспоминая волосатую энергичную фигуру с биноклем на груди, думаю: покажись он хоть раз в таком виде перед Государственной Думой и позови её на покорение неизведанных пространств, страна зажила бы совсем другой жизнью и мы показали бы «кузькину мать» не только Америке, но и всему «затерянному миру».
На который всё более и более становится похож наш русский мир.
Обречённые выжить
Хроника позабытой трагедии
Участники:
Пётр Астахов — начальник станции
Алексей Карпенко — начальник ДЭС (погиб)
Борис Моисеев — начальник буровой
Сергей Кузнецов — механик-дизелист
Сергей Касьянов — механик
Владимир Харлампиев — инженер-электрик
Валентин Морозов — сварщик-электрик
Валерий Головин — радист
Валерий Струсов — хирург
Аркадий Максимов — врач-исследователь
Геннадий Баранов — врач
Анатолий Калмыков — повар
Велло Парк — метеоролог
Иван Козорез — аэролог
Виктор Баланенко — специалист по ионосфере
Николай Фролов — локаторщик
Владимир Панфилов — астроном-геодезист
Валерий Лобанов — инженер-буровик
Пётр Полянский — радиотехник
Михаил Гусев — магнитолог
Дмитрий Дмитриев — инженер-геофизик
Пожар
Двадцати зимовщикам антарктической станции «Восток» на всю жизнь запомнился 1982 год. Он стал вехой, разделившей их жизнь на до и после. К несчастью, двадцать первый зимовщик до «после» не дожил.
В День космонавтики, 12 апреля, на эстакаде, идущей от ДЭС[6] к буровой станции, велись сварочные работы. По эстакаде, стоящей на вмёрзших в снежный наст столбах, шли кабели, провода и трубы. Сварщики замотали ещё не остывшие сварочные швы теплоизоляцией — старыми ватными матрацами, поужинали и пошли спать. Эти-то матрацы, по всей вероятности, и загорелись через несколько часов. Возможно, огонь закоротил электрокабели и, как по бикфордову шнуру, перекинулся на дизель-электростанцию. Обитавший вместе с другими механиками в ближайшем домике-балке техник-механик Сергей Кузнецов проснулся от запаха гари. Здание ДЭС уже полыхало.
Сергей растормошил своего начальника Алексея Карпенко, дежурившего в ту ночь и дремавшего в штатном режиме. Тот сразу же ринулся в огневище. Начался переполох, от которого проснулись и остальные зимовщики. Но когда все собрались, огонь уже набрал силу. Этому ещё способствовал довольно редкий в тех краях сильный, иссушенный стужей ветер. Огнетушители на морозе не действовали. Пытались закидывать огонь снегом, но результата практически не было никакого. Тушить пожар оказалось нечем: вода в тех местах большой дефицит.
При особо низких температурах и разреженном воздухе люди делали всё возможное на пределе физических сил. Но огонь оказался сильнее. Подоспевший первым Карпенко успел проскочить внутрь горящей станции и остановить дизеля. Однако выйти назад не успел, задохнулся в дыму, не добежав каких-нибудь двух метров до спасительной черты. Спасти его не удалось: бушующее пламя не давало подойти близко к строению. ДЭС, домик из деревянных щитов, обшитый снаружи алюминиевыми листами, а изнутри пенопластом, сгорел вместе с обшивкой, светившейся как вспыхнувший магний. Через 15 минут от ДЭС ничего не осталось. Обгоревшие останки Карпенко нашли на следующий день недалеко от входной двери.
Температура на улице в тот час была -80 градусов. Через 9 дней наступала полярная ночь. Все признаки её были налицо. При отсутствии звёзд и луны в течение суток не было видно ни зги. До санно-гусеничного поезда, который по плану
