мускульной тяге, используемый исключительно для швартовочных внутрипортовых манёвров. Почерневшие от времени брёвна ниже ватерлинии зеленеют налётом водорослей и, что над водой, что под ней, блестят острыми стальными шипами, заботливо отчищенными от ржавчины. Подозреваю, что тут не обошлось без какого-нибудь прикладного дара.
Также к пассивной защите от морских хищников можно отнести колючий заборчик, идущий по всему борту. Активной же частью вооружения судна служат две мощных баллисты и длинные алебарды, рядками торчащие в специальных креплениях по всей палубе. Но главное оружие этого океанического парома — конечно же, сам экипаж. Уверен, среди моряков имеются одарённые с боевым даром.
В общем, переживаний по поводу безопасности самой переправы на Землю у меня нет. Волнует только одно — момент схода на берег. Если меня придут лично встречать представители тайной службы, возникнут проблемы. Может, зря я устроил весь этот маскарад из-за мечей мага? Вдруг, на Земле и так есть возможность разжиться оружием аналогичного качества?
Едва ли. Иначе бы, пусть и за огромные деньги, подобные мечи можно было бы купить в оружейных лавках столицы, которых я обошел немало. Остальное всё — мусор, который не жалко, но вот клинки, давшие мне преимущество перед любым воином Предземья, бросать было бы очень обидно. Надеюсь, я не пожалею о своём рискованном выборе.
***
Третий день моего морского пути. Всё пока идёт гладко. Если за это время и случались какие-то нападения, то от обитателей океанских глубин экипаж судна отбился легко, так как я из своей каюты не слышал, ни криков, ни звуков борьбы, ни звона тревожного колокола.
Но последний сегодня зазвонит обязательно. Ещё в городе, в общем зале трактира, случайно оказавшись за соседним столом от того, где трапезничали готовящиеся к отплытию переселенцы на Землю, я наслушался их разговоров и теперь точно знаю, что проход через барьер объявляют сигналом. Это делается для того, чтобы все, кто не находится в данный момент на верхней палубе и не видит границу пояса своими глазами, подготовился к её пересечению.
Для всех, в том числе для Землян, прохождение барьера, похожего на бликующую прозрачную стену, поднимающуюся от моря до неба — это боль. Сильная, но всего на мгновение. Почему при посадке на корабль пассажиров не проверяет какой-нибудь видящий с даром Китара? Да потому, что эта самая вспышка боли убьёт любого, кто не достиг необходимой суммы лет.
Я не боюсь боли. Я с предвкушением жду звона колокола. С пересечением барьера я, наконец, оставлю в прошлом ту ненавистную пору, когда мне приходилось сначала играть роль беспомощного зрителя, а после безотказного слуги. Моё рабство закончилось. Прощай, Предземье! Прощай, Китар! Прощай ещё раз.
Мальчишка, как я осознал со временем, был далеко не худшим вариантом. Мне даже его немного жаль. Но он мешал моей великой миссии, и я безусловно рад, что всё сложилось так, как сложилось. Даже невозможность отныне использовать дары Бездны не перевешивает те плюсы, что принесла мне свобода. В Предземье я проторчал больше года, но следующий пояс уже не заберёт у меня столько времени. А время бесценно.
Звон колокола. Мы подходим к барьеру. Улыбка на лице. Эмоции — страшная сила. Даже тысячелетия жизни не способны полностью стереть их основы. Я чувствую радость.
А вот и боль! Голову пронзает миллион раскалённых игл. По телу проносится волна судорог.
Всё! Барьер пройден! Я официально перебрался на Землю, пусть под днищем корабля и плещутся океанские воды. Это дело нужно срочно отметить глотком воздуха нового пояса.
Встаю, тянусь к снабжающему мою комнатушку тусклым светом окошку…
И резко сажусь на кровать.
Что?! Не может быть! Невозможно!
Глава четвёртая — Сама Сталев
Тварь! Проклятый ублюдок! Вот тебе и договор с бесом. Все его обещания — ложь. Плевать он хотел на меня и на всех, кто мне дорог. Я боялся, что он на Земле не станет искать мою Тишку, но бес решил не затягивать с этим и показал свою истинную сущность значительно раньше.
И двух недель не прошло, как йоков Ло перестал бояться моего возвращения. Ну погоди, тварь! Дайте мне только вернуться обратно, и я никогда больше не призову эту лживую гадину! Ну что ему стоило сделать небольшой крюк и помочь моим перебраться из долины оргаров на Фат? Пристроил бы их, убедился, что всё хорошо — и с чистой совестью иди себе дальше.
Наивный дурак! Откуда у беса совесть? Теперь, когда он, добравшись до тракта, свернул не в ту сторону, можно смело забывать все россказни Ло про другие мири и нависшую над людьми угрозу. Спаситель человечества… Тьфу! Эта трусливая тварь спасает себя. Другие бесы охотятся только за ним, и правда лишь в том, что в своём стремлении во что бы то ни стало поймать беглеца гахары способны утопить в крови весь наш мир.
Уж лучше бы ещё тогда меня, а заодно и проклятого беса, прикончил бы одержимый Брон. Скольких бед бы удалось избежать… Сколько нынче убитых остались бы живы… Поймай гахары Ло, и не случилось бы этого, самого страшного за все времена, нашествия хортов. Да, я умер бы. Но разве смерть настолько страшнее того, что сейчас происходит со мной?
Все надежды забыты. Мне уже не вернуться. Я пленник навеки. И хотел бы я не смотреть и не слушать, но, ни заснуть, ни закрыть глаза, ни заткнуть уши я не могу. Приходится изо дня в день наблюдать, как моё, отобранное проклятым бесом тело всё дальше и дальше уходит от места, где я оставил малых, Вейку, Айка…
И как они там? Отбились ли от хортов тогда? Победили ли голод? Здоровы ли? Живы ли? Все ли? Переживания сводят с ума. Такие высоты, такие свершения… Я столького добился, столького достиг… И всё зря. Невероятно обидно. Мог бы заплакать, заплакал бы. И плевать, что запретил себе пускать слёзы уже много лет как. Но я не могу даже этого. Я больше ничего не могу.
***
Бес в столице империи. Сколько раз я в мечтах представлял себе первый город Предземья… Как я сильно хотел когда-нибудь оказаться в Земграде… А сейчас мне все эти дворцы, башни, улицы, полные чудес лавки торговцев уже безразличны. Ло покупает оружие, глотает бобы, продаёт остальные, тратит все деньги на семена и жрёт их. Всё это неважно.
Я сдался? Возможно… Долгий путь отобрал все эмоции. У меня больше нет сил на злость, боль, грусть и ненависть. Безразличие с лёгким
