Ознакомительная версия. Доступно 51 страниц из 251
казалось, вплотную к решению вечных и «проклятых» вопросов справедливости, свободы, равенства, ликвидации гнета и эксплуатации. Здесь самое время сказать, кто приобщил Ульянова к марксистской литературе.
Когда Владимира Ульянова исключили из университета, в Казани среди части интеллигенции был известен Николай Федосеев, очень молодой марксист, с высокой эрудицией, убежденностью, смелыми суждениями. Ульянову довелось с Н.Е. Федосеевым встречаться только раз, почти десять лет спустя, когда оба направлялись в сибирскую ссылку.
Ю.О. Мартов вспоминал, что эта встреча произошла в Красноярске. Выходя из тюрьмы для следования к местам ссыльного поселения, писал позже Мартов, мы «не забрали своих пожитков, а на следующий день явились за ними в тюремный цейхгауз с телегой, которую, кроме возчика, сопровождал Ульянов в качестве… якобы хозяина телеги. Одетая в шубу купецкая фигура Ульянова показалась часовым подходящей для извозопромышленника, и они нас пропустили. В цейхгаузе же мы потребовали у надзирателя вызова Федосеева, как «старосты» политиков, для сдачи нашего имущества. Таким образом, пока мы извлекали и нагружали свое добро, Ульянов и Федосеев могли беседовать…»[54].
Но мы забежали вперед. Ленин обязан Н.Е. Федосееву непосредственным приобщением к марксизму тем, что последний свою работу по революционному просвещению будущих социал‐демократов начал с составления подробных списков‐программ: что читать и на что обратить особое внимание. Н.В. Валентинов на основании ряда достоверных источников сообщает, что Ленин в беседе с Горьким во время их встречи на Капри в 1908 году об указателе Федосеева, попавшем в его руки, отозвался с величайшей похвалой. «Лучшего пособия в то время никто бы не составил». Валентинов утверждает, и не без оснований, что работа Федосеева «открыла Ленину путь к марксизму»[55].
Ленин не часто отзывался о ком‐либо с похвалой, тем более многократно. Н.Е. Федосеев оказался тем человеком, который помог Ульянову сориентироваться в дебрях политической литературы. Подробный, аннотированный «каталог» Федосеева канализировал интеллектуальные интересы Ульянова как раз в том направлении, к чему было готово сильное мышление молодого человека. Не случайно первой заметной работой Ульянова стал его реферат «Новые хозяйственные движения в крестьянской жизни», более похожий на развернутую рецензию книги В.Е. Постникова «Южнорусское хозяйство»[56]. Реферат несет печать гимназического подражания Марксову анализу. Работа содержит весьма мало собственных идей, и не случайно «Русская мысль», куда Ульянов направил свой первый крупный труд, без колебаний его отвергла. Более удачна большая статья‐реферат «По поводу так называемого вопроса о рынках». Ульянов уже прямо противопоставляет «народническое и марксистское представление» о развитии капитализма в России, по сути, подходя к вопросу: как вместо «критически мыслящей личности» выдвигается «класс» и безличная историческая необходимость. Общественного резонанса реферат совсем не имел, ибо был не опубликован, а лишь зачитан на собрании студентов‐марксистов в Петербурге осенью 1893 года. Ульянову польстило, что студенты‐технологи С.И. Радченко, В.В. Старков, А.К. Запорожец, Г.М. Кржижановский, А.А. Ванеев, Л.Б. Красин и другие весьма похвально отнеслись к его сообщению.
Ленин продолжал работать в направлении федосеевских советов, хотя скоро вышел далеко за рамки казанского каталога. Судя как по ранним, так и по ряду поздних работ, в марксизме его пленили две главные идеи: о классах и классовой борьбе и диктатуре пролетариата. Можно сказать, что никто из теоретиков марксизма так не «развил» эти идеи, как Ульянов (Ленин). Хотя Маркс почти ничего и не говорил о диктатуре пролетариата. Ленин не ограничивается многочисленными комментариями и пересказываниями сути этих феноменов, данных Марксом и Энгельсом, но и сам формулирует «классические» определения. Обращаясь в одной из работ к деревенской бедноте, Ульянов вопрошает: «Что такое классовая борьба?» – и отвечает: «Это – борьба одной части народа против другой, борьба массы бесправных, угнетенных и трудящихся против привилегированных, угнетателей и тунеядцев, борьба наемных рабочих или пролетариев против собственников или буржуазии»[57].
Вероятно, Ленин, как и тысячи мыслителей, революционеров, бунтарей до него, попадает в историческую ловушку. Кажется, все просто: отобрать у собственников то, чего нет у обездоленных, разделить все «справедливо» и… жизнь пойдет по‐другому. Вечный мираж! В одной из ранних своих статей «Класс и человек» Николай Бердяев проницательно заметил: «Классовая борьба – первородный грех человеческих обществ». Великий русский мыслитель рассуждает: «Много раз в истории восставали народные низы, пытаясь смести все иерархические и качественные различия в обществе и установить механическое равенство… Но класс есть количество. Человек же есть качество. Классовая борьба, возведенная в «идею», закрыла качественный образ человека… Так идея класса убивает идею человека. Это убийство теоретически совершается в марксизме…»[58] Он еще не знает, что убийство, массовое, беспощадное, будет совершаться не только теоретически…
Будучи жрецом классовой магии и диктатуры одного класса над другим, Ульянов, естественно, свое восприятие марксизма не мог осуществить иначе как в борьбе с романтизмом народничества. В одной из своих ранних работ «От какого наследства мы отказываемся» Ульянов справедливо критикует народников за их неприятие капитализма в России и идеализацию крестьянской общины[59]. В критике Н.К. Михайловского – виднейшего теоретика либерального народничества голос Ульянова уже приобретает оттенки, которые скоро станут характерными и определяющими: «вздор», «клевета», «пустяковинная выходка». Безапелляционность тона «защитника» марксизма часто подменяет аргументы. Во многих работах Ульянов, доказывая, обосновывая, подтверждая «необходимость» диктатуры пролетариата, не пытается задуматься над элементарным вопросом: разве совместима справедливость (а марксизм лелеет эту главную идею!) с диктатурой? По какому праву один класс безоговорочно командует другим? Можно ли с помощью диктатуры достичь приоритета главной ценности – свободы? Союз рабочего класса и крестьянства при диктатуре пролетариата просто бессмыслица… Само по себе равенство прав и обязанностей – хорошая идея. Но пользуются этими правами и исполняют свои обязанности люди по‐разному.
Но эти вопросы не волнуют молодого Ульянова. Марксизм с самого начала принят им окончательно и бесповоротно. Соглашаясь с действительно научной основой анализа экономического базиса общества, Ульянов ни разу не подверг сомнению социально‐политическую концепцию марксизма, основанную в конечном счете на насилии, ставке на силовое разрешение любых противоречий в интересах одного класса. Встретившись и приняв марксизм, молодой социал‐демократ не засомневался в исторической порочности и ограниченности силовой методологии созидания нового общества. Не случайно, что, когда он станет вождем, в руках которого будет сосредоточена вся полнота власти, предметом его постоянной и особой заботы станут ЧК, ГПУ, другие карательные органы диктатуры пролетариата.
Знакомясь с протоколами Политбюро ЦК РКП(б), в заседаниях которого принимал участие В.И. Ульянов (Ленин) после октябрьского переворота, с горечью убеждаешься: нет почти ни одного совещания этого органа, где бы не рассматривались меры по ужесточению диктатуры пролетариата, а фактически диктатуры партии, расширению полномочий карательных органов, узаконению террора, проявлению особой заботы о сотрудниках этой новой касты неприкасаемых, классовая «чистота» ее рядов и т. д.
Так, на заседании
Ознакомительная версия. Доступно 51 страниц из 251
