не спеша ехали по извилистой дороге между холмами, которая вела в город, подсвечивая себе путь магическими огоньками (Бастиан доходчиво объяснил и показал, как это делается, и после нескольких попыток мне удалось наколдовать маленький, но очень яркий «фонарик»). Наступающая ночь была прохладной и на удивление тёмной, поскольку в небе не светило ни одной луны — что было относительно редким явлением, также как и тройное полнолуние.
Мы прибыли в город, когда местный хронометр показывал девятнадцать и одну седьмую часть, и таким образом успели вовремя с запасом почти на целый хир. С самого начала прибытия сюда я убедилась в том, что местный счёт времени отличается от нашего. Хронометры, которые можно было с большой натяжкой назвать часами, имели двадцать основных делений, называемых словом, которое для простоты я перевела как «час». Продолжительность такого часа, извините, хира, была немного больше земного и состояла из шестидесяти делений, условно названных мной минутами, назывались они этарами. А вот этар уже ни на что не делился, такого понятия, как секунда, здесь не было. Местные жители использовали в своей речи слово «тас», которое означал то же, что «миг» или «секунда», но на шкалах бытовых хронометров такого деления не было. Впрочем, выражения вроде «одна десятая этара» и тому подобные здесь фигурировали в виде отдельных односложных терминов, запомнить которые сразу было довольно трудно. Надо сказать, что само счисление здесь было не десятеричное, как у нас, а двадцатеричное, а цифры от нуля до двадцати означались значками, представлявшими собой прямоугольники с расположенными внутри характерными сочетаниями линий и точек. Запомнить их было не проще, чем буквы местного алфавита, но с помощью ментальной магии, которую применял Бастиан — не труднее, чем римские цифры в начальной школе.
Впрочем, настроить свои карманные часы на местное время у меня бы не получилось при всём желании, даже если бы нам обоим пришлось бы исчерпать весь запас магической силы. Тем более, что после переноса через портал они не работали. А о тех, что были обозначены на планшете и айфоне, пришлось вовсе забыть, поскольку зарядить батареи земных электронных гаджетов никакой магией оказалось невозможно, не то что перенастроить часы. Даже любопытный прибор в нашем кабинете, представлявший собой полый стеклянный шар, в котором под воздействием магической силы или чего-то ещё зарождались молнии, был здесь совершенно бесполезен. В мире, где безраздельно властвовала магия, не было места изобретениям, основанным на научных открытиях, отрицающих любую магию и всё, что с ней связано. Пришлось поэтому заставить себя забыть о том, что такое Всемирная Паутина, телефон и даже электрический чайник и перейти на ориентировку во времени по местным приборам, работавшим, как оказалось, не на магии, а на автоматическом измерении угла наклона солнечных лучей и ещё некоторых суточных показателей, известных местным академикам.
В полумраке, озарённом несколькими светильниками, мы добрались по ступенькам до полукруглой площадки, от которой шли коридоры, заканчивающиеся входами в спальни. Комната, выделенная мне, находилась между спальнями Эресс и Амани, а Бастиан жил этажом выше.
— Если хочешь, приходи ко мне, — шёпотом сказал он, когда мы тепло прощались до следующего дня. — Моя дверь всегда открыта для тебя, как и моё сердце.
— Я подумаю об этом. И, может быть, приду, но не сейчас.
Именно — не сейчас. Потому что сейчас мне больше всего на свете хотелось спать.
Глава третья
Иногда к нам заезжали (или, в чём я уже не сомневалась, залетали) гости. Чем дальше бежали дни, тем больше было шумихи, посещений и разговоров о предстоящем бале в королевском дворце.
— А что за бал намечается у короля? — осведомилась я однажды у своих подруг, в очередной раз перебирая наряды и откладывая в отдельную стопку то, что могло сгодиться для приёма во дворце.
— Вот как, ты не знаешь? — удивилась Эресс. — Конечно же, новогодний! Уже почти скоро, нужно готовиться.
— Я ведь у вас недавно. А когда вы отмечаете Новый год? Или как он у вас называется?
Она принялась объяснять, что Новый год, называемый ими Зимним Праздником, был одним из главных во всех королевствах Эйделы и отмечался с особой пышностью. Но, в отличие от нас, эйделиане отмечали его в самом начале зимы. Согласно местным поверьям, по велению Владычицы Природы всё живое начинало постепенно замирать к концу лета, а к концу осени погружалось в сон. Это было вполне понятно для земного ума. А затем, когда природа засыпала, Владычица посыпала землю белым пушистым ковром. Это было ещё понятнее. И в это время жители Эйделы отмечали начало следующего года, символизирующего новое рождение жизни, которое происходит в волшебную ночь. Причём здесь, в отличие от нашего мира, и в северном, и в южном полушариях этот праздник отмечали зимой. То есть, жители южных королевств, расположенных по другую сторону экватора отмечали его в первую ночь анвора, который был первым месяцем лета в северных. Но дело осложнялось тем, что календари в северном и южном полушариях Эйделы отличались: когда в Эрдарии и соседних с ней королевствах наступала первая ночь анвора, то в королевстве Артанир и других, расположенных на южных материках и островах, начинался инвинор и их жители отмечали Зимний Праздник. Поэтому те, кто любил путешествовать по миру, имели возможность и полное право отпраздновать его дважды в году. И это без учёта традиций туземных народов вроде истикленских эльфов или торвинских гномов, которые не подчинялись драконьим порядкам и у которых были собственные праздники, в том числе и встреча Нового года.
В общем, как я уже сказала, жители Эрдарии вовсю начинали готовиться к встрече Нового года. Ощущение предстоящего торжества усилилось, когда в гости пожаловала принцесса Элинн из королевства Дейвинор в сопровождении брата и двух подруг. Как уже было мне известно, Элинн Арафорт-Эдарри приходилась Бастиану и Амани троюродной сестрой, а то, что она была ещё и принцессой, очень доходчиво объясняло, почему те, в чьём доме я жила, так много и часто говорили о королевских семьях. Она носила то же родовое имя, но внешне не была похожа ни на кого из троих хорошо известных мне Эдарри. У принцессы был выдающийся бюст, кое-как влезающий в платье с нескромным декольте, и роскошная шевелюра потрясающего розово-фиолетового цвета, примерно такими же, но немного посветлее, были и её глаза. Впрочем, как объяснил Бастиан, для дракониц, как впрочем, и для драконов, было вполне нормальным явлением отличаться по масти от традиционных чёрного, кофейного (к которому относилась я), огненно-рыжего и блондинистого типажей. Характер
