содержащиеся в нем предложения относительно заложников[131].
После публикации либеровского Кодекса северяне по-прежнему захватывали заложников и вели себя с ними точно так же, как и до апреля 1863 года, – то есть делали то, что считали нужным. Захваченных мирных жителей удерживали в военных лагерях и местных тюрьмах, иногда за сотни миль от дома. Каждая сторона обвиняла другую в жестокости. В декабре 1863 года генерал Джордж Томас предположил, что конфедераты держали заложника-юниониста в «омерзительной тюрьме», – и в то же самое время Зебулон Вэнс, губернатор Северной Каролины, утверждал, что солдаты-янки заковывали заложниц в наручники. В Кодексе говорилось, что заложники должны быть мужчинами, однако за действия мужчин могли отвечать и женщины. В Луизиане полковник-янки приказал взять в заложницы местную жительницу, миссис Уилкоксен, после того как ее муж застрелил рядового, пытавшегося забрать у них продукты. Полковник намеревался удерживать жену, пока муж не сдастся северянам[132].
Что бы ни писал Либер, солдаты по-прежнему практиковали и другие аспекты захвата заложников – например, равный обмен. Так, в Миссури пятерых мирных конфедератов обменяли на пятерых мирных юнионистов. Но этот принцип соблюдался не всегда: в Луизиане генерал армии США Натаниэль Бэнкс приказал наугад отобрать сотню белых мужчин, которым предстояло оставаться в заложниках, пока не отыщут человека, убившего капитана-янки. Заложники по-прежнему страдали из-за действий своих родственников. В декабре 1863 года майор Джеймс Т. Холмс сделал таким заложником мистера Д. У. Кимбро из Теннесси, потому что сын Кимбро, офицер армии мятежников, взял в плен двух солдат США; после этого их освободили. Мирные жители по-прежнему становились заложниками по причине событий, которые они не могли контролировать. Генерал армии Юга Джон Имбоден перевез из Западной Виргинии в Ричмонд тридцать пять заложников, мирных жителей и солдат армии Севера. По его словам, они должны были находиться в заключении до тех пор, пока северяне не отпустят на свободу неких «сторонников Юга», захваченных где-то на Севере.
О чем бы мы ни говорили – о контрабанде, переписке, шпионской деятельности, работе на армию, путешествиях или захвате заложников – официальные распоряжения практически не влияли на то, как обе армии взаимодействовали с мирным населением. То же самое относилось и к материальным ресурсам, начиная с провизии[133].
Глава 3
Провизия
Солдатам обеих армий требовалась еда, и эту материальную потребность приходилось удовлетворять каждый день. Голод во время войны был самым тяжелым испытанием, признавался ветеран армии Севера Дж. Д. Бладгуд. Во многих конфликтах провизию считали наиболее важным типом ресурса, необходимым для сохранения боевого духа солдат; как отметил Наполеон, «армия марширует, пока полон желудок». В древности войска регулярно отбирали еду у местного населения, однако в современном мире предполагается, что военные получают пайки и потому способны преодолеть любое расстояние, не притесняя мирных жителей. Обе армии, участвовавшие в Гражданской войне, должны были питаться, используя исключительно собственные ресурсы, о чем полагалось заботиться офицерам-снабженцам и интендантам. Однако ни северянам, ни южанам не хватало организованности. Подобно участникам других вооруженных конфликтов, конфедераты и федералы начали обращаться за необходимыми ресурсами к мирному населению, при этом они зачастую нарушали устав. Некоторые жители региона с радостью делились с ними едой, особенно в самом начале войны, однако остальные (и их было большинство) неохотно расставались с провизией, которая была необходима им самим. Вскоре население Америки разделилось на две категории – мирные жители и солдаты, – между которыми шла все более ожесточенная борьба за еду[134].
У американских военных имелись руководства по реквизиции продовольствия, в которых всячески подчеркивалось, что мирные жители обязаны удовлетворять требования военных. Принятый в 1806 году Военный кодекс должен был структурировать поведение солдат в военное время, при этом потребности армии, само собой, оставались на первом месте. Статья 52 запрещала солдатам покидать свой пост ради «грабежа и мародерства»; любого военного, совершившего такой проступок, военно-полевой суд мог приговорить к смерти. В Кодексе нет определений «мародерства» и «грабежа», однако в Оксфордском словаре английского языка под «мародерством» понимается захват трофеев, а под «грабежом» – похищение чего-либо у некоего человека или из некоей локации. В соответствии со статьей 54, солдатам и офицерам во время марша полагалось вести себя «достойным» образом; они не должны были «уничтожать или портить» без приказа командующего принадлежащие мирным жителям деревья, кроличьи садки, пруды, сады, поля или луга; если солдат причинял вред деревьям, садам или лугам без такого приказа, его могли подвергнуть военному трибуналу. В Постановлениях армии Конфедерации, выпущенных в 1863 году, статьи 52 и 54 были воспроизведены дословно. И, как мы уже знаем, статья 56 запрещала мирным жителям снабжать неприятеля едой. Обновленные постановления армии США от 1861 года предусматривали, что при необходимости генералы могут потребовать от жителей неприятельского государства контрибуцию деньгами или «натурой»[135].
В «Военном словаре» Генри Ли Скотта, опубликованном в 1861 году, подробно объяснялось, как солдаты могут получать от мирного населения еду. Скотт родился в 1814 году и бо́льшую часть своей жизни прослужил в армии. Войну он встретил в звании подполковника, но вскоре ушел в отставку. В «Словаре» он утверждал, что при реквизиции провианта необходимо соблюдать определенные процедуры. Так, офицеры должны выезжать в сельскую местность в сопровождении нескольких солдат и охранника и в обмен на продовольствие выдавать мирным жителям официальные документы, которые в ближайшем будущем – во время конфликта или по его завершении – можно будет обменять на деньги или товары. Скотт понимал, что зачастую война «вредит» сельскому хозяйству, однако солдаты должны поступать по справедливости со всеми гражданскими, вне зависимости от того, как те настроены: «дружески», «нейтрально» или «враждебно». При реквизиции продовольствия не допускалось мародерство. При этом Скотт делает акцент на том, что нонкомбатанты обязаны уступать солдатам свои припасы. В его «Словаре» под «продовольствием» подразумевается еда для животных, а не для людей, однако в ходе войны солдаты обеих армий употребляли это слово как для обозначения продуктов, так и для обозначения фуража. В обеих армиях имелись состоящие из трех офицеров контролирующие органы, чьей задачей было рассматривать жалобы гражданских лиц относительно вреда, причиненного их собственности. Такие органы создавались и в оккупированных США регионах. Предполагалось, что они будут служить мирным жителям чем-то вроде апелляционного суда, однако записей об их работе почти не осталось, и мы мало что о них знаем[136].
Контекст
В 1861 году ежедневный рацион в обеих армиях, как правило, включал в себя фунт мяса (предпочтительно, свежей говядины), фунт хлеба, немного овощей, кофе и сахар – для большинства солдат этого было достаточно, чтобы выжить. Со временем паек у южан становился все меньше: его сокращали в 1862, 1863 и 1864 годах. Продовольствие для пехоты поступало с интендантских складов, расположенных в таких местах, как Луисвилл, Кентукки у армии Севера и Коламбус, Джорджия у армии Юга; его доставляли в поле по железной дороге или обозами. Каждый день солдаты обеих армий расходовали множество калорий, и зачастую они обнаруживали, что им требуется больше пищи, чем армия могла им предоставить. Некоторые хотели овощей и фруктов для того, чтобы не заболеть цингой, другие находили армейский паек однообразным или попросту несъедобным. В федеральной армии мясо иногда оказывалось червивым, а солдаты Конфедерации жаловались на покрытую слизью говядину странного синеватого цвета[137].
Среди генералов обеих
