отдыхать.
А Ольша так и не пришёл.
Глава 5. Определённо, проблема
Дневник Листова И.А.
День тридцать четвёртый. Камень в наш огород
Каждый человек иногда сталкивается с необходимостью ставить других людей на место. Только в мечтах наивных идеалистов люди вокруг — сразу, радостно и сознательно! — выполняют свои обязательства, отвечают за свои слова и соглашаются с разумными предложениями.
А в реальной жизни люди почему-то ведут себя как безответственные, недалёкие идиоты. И частенько забывают об обещаниях, которые давали не только другим, но и себе. К сожалению, иных людей — идеальных, правильных и непогрешимых — за обе своих жизни я не встречал.
Зато я встречал тех, кто пытается строить из себя иных, но на поверку оказывается таким же, как и все. И это в лучшем случае, потому что такие вот «делающие вид» чаще оказываются ещё более безответственными, недалёкими и глупыми.
Я встречал тех, кто действительно может заглянуть на пару шагов вперёд, помнит о своих обещаниях и даже — вот удивительно! — старается их выполнять. Во всяком случае, те обещания, которые дал. Но чаще всего такие люди не дают обещаний, честно понимая, что ничем от других людей не отличаются.
Я встречал тех… Впрочем, я много кого встречал, но среди встреченных не было идеальных и непогрешимых личностей. Все люди неидеальны. Все люди склонны творить глупости. Все люди эгоистичны. А потому иногда их надо ставить на место.
И вот тут встаёт важный вопрос. А ответ на него зависит и от тяжести проступка, и от намерений человека, которого надо поставить на место, и от его положения в обществе, и от характера, и от обидчивости…
Так вот… Я понятия не имел, как ставить на место Ольшу! Я ведь его практически не знал.
Поэтому, когда шёл в сопровождении Мелкого и Трибэ искать этого козла, всё ещё продолжал размышлять, что бы ему сказать. Чтобы он и всю глубину своего проступка понял, и на меня не обиделся. В Алтарном я всё-таки рассчитывал задержаться. Где тут ещё найти большое поселение русских?
Ольшу мы нашли на каком-то очередном совещании, которое тот устраивал под уже знакомым навесом. При этом на нас он не обратил никакого внимания. То есть, даже взглядом не удостоил. Пришлось стоять и ждать, когда освободится этот уважаемый человек.
Ей Богу, как выпадет случай — набью ему морду, чтобы поменьше зазнавался… Ну что за хамское поведение?
Но в тот момент, когда я предавался сладостным мечтам о рукоприкладстве, оно само явилось в мою жизнь и в жизнь Ольши…
— Ольша, мать твою, какого хрена, сука ты ссыкливая, профукал сраные булыжники?! — рёв, разнёсшийся под навесом, заставил всех присутствующих вздрогнуть. — Где, едрить тебя в туды и сюды, стройматериал?!
С краю навеса, как грозовая туча на ясном небосклоне, образовался весьма колоритный персонаж.
Стоит отметить, что он был вторым человеком в этом городе, кроме меня, кто носил модернизированное белое трико. Но если я себе дизайн подгонял под рабочую одежду, то этот мужик сделал из трико долбаный деловой костюм!.. А поскольку он тоже пожалел баллы на изменение цвета, то стоял весь в белом.
Портили образ только дурацкие кожаные сандалии и соломенная шляпа. Но таковы уж особенности нашей колонизации: обувь и головные уборы почему-то были не предусмотрены.
— Иваныч, мы ищем! Ищем! — испуганно попытался оправдаться Ольша, но был неумолимо прерван. И обложен по матушке и батюшке:
— Где ты, ёж тебя за ногу, дитя дебила, ищешь мой грёбаный камень?! Где я тебя спрашиваю, лишенец, стройматериал?! Что ты тут расселся в тенёчке, олигофрен?! Это тут у тебя под навесом камень пропал, придурок?! Он на сраной реке пропал, хрен знает где, а ты, сука ленивая, тут заседаешь, как директор какой-то недоделанный! У меня работа стоит, а он тут елду пристроил свою и ищет!..
— Дим! Ну как мы его так быстро найдём? — наивно попытался вступиться за Ольшу ещё один участник совещания.
— Ты, мать твою, даже собственные мозги найти не можешь, идиота кусок! — не остался в долгу человек в белом костюме. — Ты, как их потерял, так и ходишь только не рефлексах! Сгинь, к буям, чтоб мои глаза тебя не видели!
Судя по услышанному, мне, Мелкому и Трибэ выпала незабываемая честь. Лично познакомиться с мэром Алтарного — Дмитрием Ивановичем Кукушкиным. К сожалению, Дмитрий Иванович пребывал в весьма расстроенных чувствах. А, кроме того, был занят, подвергая позору и оскорблениям собственный ближний круг.
Тем временем, мэр добрался наконец-то до Ольши и поднял того на свой уровень. Поднял за грудки, отчего купленная на Алтаре одежда жалобно затрещала.
— Ольша, тебя зачем работами, мать твою, заведовать поставили?! — не унимался Кукушкин. — Чтобы ты свою наглую ленивую жопу под навесом протирал?!..
— Нет!..
— Чтобы ты тут с важным видом о планах вещал?!..
— Нет!..
— Я тебе доверил распределение работ, чтоб ты нужных людей находил и проблемы решал! — закончил Кукушкин, не слушая оправданий, и обвёл тяжёлым взглядом собравшихся. — Вы все здесь чего расселись?! Вам заняться нечем?! Ваши, мать вашу, совещания мне крепость построят?! Мне Намжалдоржо уже три раза сообщал об отряде с огнестрелом у гор! Я, вашу мать…
К сожалению, именно в этот момент дыхание у мэра закончилось, а терпение у Мелкого иссякло. И он, недолго думая, решил высказать своё восхищение. Всё-таки не каждый день такого виртуоза, как здешний мэр, встречаешь.
— Охренеть! Даже не запнулся на этом Намжал… Нам… — осознав, что его слышат все, Мелкий как-то сразу сконфузился, а внимание Кукушкина переключилось на нас.
— Кто такие? Почему раньше не видел? — нахмурив брови, спросил он.
— Мы недавно присоединились! — нашёлся я. — Вот только-только…
— Вы из той группы, которая черепаху оседлала? — мэр проявил недюжинную осведомленность, и мне оставалось только кивнуть. — Как зовут?
— Вано! Лидер группы! — я понял, что сейчас излишнее многословие боком выйдет, и решил отвечать чётко и по-военному.
— Вано! А я Дима! Или Иваныч! — представился мэр, выпустив жалобно пискнувшего Ольшу, который буквально стёк на землю. — А что тут стоите? Аудиенции этого тела ждали, что ли?
— Да! — отрапортовал я.
— Не надо ждать, Вано! Рад познакомиться! — мэр неожиданно шагнул ко мне и протянул руку для рукопожатия.
Сделал он это резко, а рука у него
