Иногда Роберту хотелось умереть. Однако когда Хаген, огромный, словно поросший мхом валун, схватил его за шиворот и легко поднял в воздух, замахнувшись кривым кинжалом, то почему-то передумал и в ужасе закричал: «Не надо, молю, не надо!» И был очень счастлив, что, отброшенный могучей рукой, перелетел через костёр, шмякнулся о стылую землю и ничего себе не сломал.
Роберт мечтал, как скинет их всех в Лунную дверь. Они будут молить его о пощаде, но он никого не пощадит. Никого. Ну, может быть, только Грай. Потому что она одна его не била, таскала ему тайком еду, когда он ещё жил в сарае, привязанный к столбу, словно бешеный пёс, дала добротную одежду — куртку и штаны из мягкой кожи, и тёплые, удобные сапоги. И спасла от смерти.
— Ты должен приносить пользу, — втолковывала ему Грай, — иначе брат бросит тебя сумеречным котам.
Роберт чистил котёл после завтрака еловыми ветками, отдирая остатки пригоревшей пищи, и не спорил. Он не мог сказать, кого боялся сильней — сумеречных котов или Тиметта-Красную Руку, который недавно вернулся с войны из Королевской Гавани с золотом и тремя телегами награбленного добра. Рослый и дикий, военный командир Обгорелых доводил его до полуобморока зияющей пустотой левой глазницы. Поэтому Роберт не спорил с Грай. Пару месяцев назад ей исполнилось двенадцать, но она уже стреляла из лука почти так же метко, как Хджордис, а на лошади держалась лучше брата.
Именно Грай убедила отца не убивать Роберта.
— Ты сам говорил, — сказала она, — что взрослые погибают быстрее, чем взрослеют дети, и нам не хватает охотников. Так что лишние руки не помешают.
— И лишний рот, — ответил Тиметт-старший, верховный вождь клана, с неудовольствием разглядывая перепуганного мальчишку, за которого заступалась любимая дочь. — Он не охотник. И не воин. Его мать отказалась закрыть свои рудники и уйти из наших гор. Значит, он умрёт.
— Улрике тяжело носить воду из ручья. И переставлять котёл на очаге. Ей нужна помощь, — сказала Грай.
Так Роберт оказался на кухне. Он носил воду, драил песком посуду, в отхожем месте менял настил из еловых лап, собирал хворост и поддерживал огонь. Спал там же, на кухне у очага, ел позже всех то, что останется. И жил.
— Ты должен приносить пользу, — не отставала от него Грай.
— Я приношу, — говорил Роберт. — Разве я мало делаю?
— Ты не можешь всю жизнь чистить котёл и выгребную яму, это занятие для стариков. Чтобы с тобой считались, ты должен добывать еду — охотиться или грабить путников. А лучше и то, и другое.
— Я лорд Долины. И я не буду убивать людей, которые присягали моему отцу, — говорил Роберт и отводил взгляд, замирая в страхе от собственной дерзости.
— Тогда убирай чужое дерьмо, — сердилась Грай. — И не ври мне, что не будешь убивать людей из-за какой-то глупой присяги. Все знают, что даже Силдж стреляет лучше тебя.
Роберт не спорил. Он быстро этому научился. Гораздо быстрее, чем хорошо стрелять или кидать копьё. Лук был чересчур тяжёлым, тетива чересчур тугой, а непослушные стрелы летели куда угодно, но только не в цель. От копья же у него сводило судорогой правую руку и плечо, но когда Роберт пожаловался Грай, то она радостно хлопнула себя по лбу и сказала, что он прав, и теперь нужно просто переложить копьё в левую руку и начать всё заново.
Грай была очень терпелива.
— Подними локоть, — командовала она. — Отставь ногу чуть назад. Расслабься.
Он повторял снова и снова, пока спина не раскалывалась пополам, руки не отказывались слушаться, а ноги не начинали трястись от напряжения. Но Грай была не только терпелива, но и непреклонна.
— Ты слишком медлишь!
— Ты слишком торопишься!
— Не наклоняйся так сильно вперёд!
— Не откидывайся так сильно назад!
— Давай ещё раз.
— Ты безнадёжен…
Роберт не спорил.
Время от времени к ним подходил кто-нибудь из Обгорелых, смотрел и спрашивал насмешливо:
— Ну что, Грай, твой лордёныш уже готов к большой охоте?
— Ещё нет, — раз за разом отвечала она, недовольно хмуря тонкие светлые брови.
Но пришёл день, когда она сказала Роберту: «Пора».
На первую охоту они пошли вдвоём — Грай хотела вначале проверить, может ли её подопечный идти за зверем вместе с мужчинами. Уходили ненадолго и недалеко, на ту сторону ущелья, и вернулись уже следующим вечером, таща на волокушах молодого оленя и с полдюжины куропаток.
— Грамкин дрын! Лордёныш оказался не таким тупицей, как выглядит? — недоверчиво спросил Хаген.
— Это Грай его убила, — кивнул головой на оленя Роберт. — Я промахнулся и лишь вспугнул его, а она попала с пятидесяти ярдов на бегу.
— Кто бы сомневался, — хмыкнул Хаген.
— А Роберт подстрелил двух куропаток, — с гордостью сказала Грай. — И очень быстро сделал волокуши.
— О! Ну, теперь он готов идти и на сумеречного кота-ха-ха! — захохотал Хаген. — Пришла смерть всему живому в наших лесах!
— Не расстраивайся, — сказала Грай Роберту, как только они остались у очага одни, хлебая из мисок наваристую похлёбку. — Первый раз я тоже промазала. Не потому, что плохо стреляла. Просто я волновалась и очень старалась угодить отцу. У тебя тоже всё получится. Ешь, а потом я покажу тебе, как выделывать шкуру.
Роберт обречённо вздохнул.
— Почему ты со мной возишься? — спросил он.
— А я всё ждала, спросишь ты или нет, — фыркнула Грай, но потом её улыбка стала такой неожиданно застенчивой, что Роберт даже перестал жевать. Грай тоже отставила миску и сказала, смущённо потупясь: — Я хочу, чтобы ты рассказал мне о Висенье и её драконе Вхагар. — После чего взгляд загорелся восторгом: — Она летала на Вхагар и была беспощадной воительницей. Ты ведь знаешь эту историю?
— Я-то знаю, но откуда её знаешь ты? — удивился Роберт.
— Читала в одной книге… Но в ней нет половины страниц, и я не знаю, чем всё закончилось.
— У тебя есть книга? Ты умеешь читать? — Его изумление было столь велико, что Грай рассмеялась, а он пояснил растерянно: — У нас в Долине считают, что вы и разговаривать толком не умеете, общаетесь только самыми простыми словами.
— Мы так и делаем, когда спускаемся вниз. Отец говорит, это хорошо, если враг недооценивает твои достоинства… Моя мама была из Долины, и она учила нас с братом. Я умею читать и писать. Когда отец похитил её, то взял ещё много всякого добра. И там была та книга, мама о ней не знала. Но она не успела помешать, отец сжёг половину. Потом, когда наши грабили обозы, он всегда искал книги и привозил ей. Но про Висенью ему больше ничего не попалось. И мы с мамой гадали, чем там всё закончилось? А потом она умерла, и отец больше не искал книги…
— Так ты из-за этого меня спасла? Чтобы я рассказал тебе конец истории? — недоверчиво улыбнулся Роберт.
