до пяти сотен увеличить, государь. Так у нас две тысячи справной пехоты будет. Вытянем?
Самослав вопросительно посмотрел на Любаву и Збыха, которые начали совещаться между собой, перебрасываясь цифрами таможенных сборов, урожая полбы и уловом рыбы.
— С трудом, но вытянем, государь, — сказал вскоре Збыслав. — А вот через пару лет, когда чеканку монеты наладим, то вытянем легко. Думается нам, до пяти тысяч регулярного войска прокормим.
— Пять тысяч — это хорошо, — задумался Само. — Среди словенских племен у нас соперников не будет. Только каган, король Хлотарь и лангобарды. Те и двадцать, и тридцать тысяч войска выставят.
— Так то не войско, а ополчение из хуторян, — презрительно возразил Деметрий. — У нас таких вояк в каждой веси по десятку.
— Не скажи, — возразил Само. — Франки с добрым оружием на войну приходят. И бойцы они отчаянные. Смерти не боятся, отступление позором считают. Не стоит их недооценивать. А уж конница лангобардов нас и вовсе в порошок сотрет. Там катафрактов одних около двух тысяч. Вспомни, как их король Аутари двадцать герцогов франков расколотил. Ведь едва десятая часть из того войска обратно домой вернулась.
— Да, — уныло кивнул Деметрий. — Конница у лангобардов отменная. Они войско экзарха Равенны в позапрошлом году просто растоптали. Хорошо хоть, города толком брать не умеют, и между собой собачатся без остановки.
— В Сиротской сотне уже человек сорок в нужный возраст вошли, — напомнил князь. — Там парни обучены, да еще и грамотные, в придачу ко всему.
— Да, помню, — кивнул Деметрий. — Пару-тройку лет послужат, и готовые десятники будут. Устав знают, караул могут нести, оружием владеют. Их в первую очередь возьму. Пойду я, государь. Задача понятна, к следующей весне еще две тагмы развернем.
И он вышел, улыбнувшись жене, которая смотрела на него с немым обожанием. Удивительная пара, смуглый горбоносый грек с Сицилии и худощавая словенская девчонка с льняными волосами. Они были совершенно не похожи друг на друга, но жили душа в душу, почти не ссорясь.
— Давайте продолжим, — сказал Самослав. — Тебе, Збыслав, необходимо будет чеканку новой монеты наладить. Я думаю, для начала нам нужно сделать что-то вроде ромейской гексаграммы, которая 1/12 солида стоит. Только что-то поприличнее на вид, не такое уродство.
— Да, государь, — кивнул Збыслав. — Но шесть скрупулов[17] серебра — это для крупных покупок. Для купцов подойдет прекрасно, а вот для того, чтобы в кабаке рассчитаться — не годится, слишком крупная монета будет. Нужно чеканить деньги половинного веса, и даже четвертушки. И с разными рисунками, народ-то у нас неграмотный. А лучше и вовсе разных форм, и сразу с дырками.
— Думаешь, на себе носить будут? — задумчиво спросил князь, вспоминая традицию ношения монисто в истории своей бывшей Родины.
— Конечно, будут! — синхронно кивнули Збых и Любава. — И еще перед соседями похваляться начнут, на чьих дочерях и женах больше денег висит. Это же готовое приданное.
— А для крупных платежей что будем использовать? — спросил князь, уже имея в голове готовый ответ.
— Слитки будем использовать, — ответил Збыслав, — которые по цене ромейскому солиду будут равны. Я монету такого размера даже представить себе не могу. Она же с ладонь размером будет.
Задача была непростой. Восемьдесят два грамма серебра, которые соответствовали по стоимости константинопольской номисме, бесспорному эталону среди всех валют и, впрямь, были тяжеловаты для одной монеты. А вот, если разделить ее на три, то, как раз получается обычный Петровский рубль. У Николая Семеновича был когда-то такой, он двадцать восемь граммов весил.
— Да, это и, правда, слишком много. Надо монету в треть солида чеканить, — сказал Самослав. — Она будет франскому тремиссу равна. На ней изобразим щит и меч. Назовем эту монету — рубль.
— Э-э…, а почему рубль? — озадаченно спросил Збыслав.
— Потому что его все равно на куски рубить будут, — со знанием дела пояснила Любава. — Это ж можно целую овцу купить, и еще немного останется. Вот увидишь, станут обрубками расплачиваться, если мелкой монеты в достатке не будет. А вот корову очень удобно покупать — ровно девять рублей.
— И все штрафы будем собирать в новой монете, — с робким предвкушением сказал почтенный глава Денежного Приказа. — Не мехом, не солью и не быками! Мне эти шкурки проклятые снятся уже! И воинам платить ровно рубль в месяц. Не больше и не меньше! Велес, благослови нас! Радость-то, какая!
— Это не все, — махнул рукой Самослав. — Нужно разменную монету сделать. Сто мелких монет из меди будут равны одному рублю.
— А почему сто, государь? — на лицах финансистов было написано неописуемое удивление. — Так же не делает никто. Весь счет идет кратно трем и дюжинам. Странно это, хотя, считать куда легче будет.
— Десять копеек — гривенник, двадцать пять копеек — четвертак, который ромейской гексаграмме равен будет. Эти монеты из серебра отчеканим, — продолжил князь свою мысль. — Вот их с дырками и делайте, пусть население радуется. Новые деньги из меди будут называться копейками, — продолжил князь. — На них всадник с копьем будет изображен, который змея поражает.
— Святой Георгий? — поразилась Любава, которая уже давно крестилась и частенько захаживала в церковь вместе с мужем.
— Бог Яровит? — понимающе спросил Збыслав. — Воинам понравится! Только, государь, надо полкопейки делать и даже четверть. Четверть копейки будет миска каши стоить, или стакан выпивки в кабаке.
— Да, наверное, — протянул князь, оценив стоимость товаров в собственном княжестве. — Тогда монета в полкопейки будет называться грош, а четверть — полушкой. Только рисунок разный нужно сделать, иначе народ путаться начнет. И не тяни с этим, там мастер Никифор уже к работе готов.
— Тут у меня, государь, одна неплохая мысль возникла, — продолжил Збыслав. — А мы можем новые деньги на четверть легче сделать, чем само серебро будет стоить? Это ж какие деньги казна сэкономит!
— Конечно можно! — улыбнулся князь. — И даже нужно. Только на десятую часть, а не на четверть! И не вес снижать, а пробу металла. Иначе тут же начнут фальшивую монету бить, а потом на торг нести. И в жадности тоже нужно знать меру, Збыслав.
Соратникам князя еще предстоит выучить, что такое эмиссионный доход и фиатные деньги. А также узнать, как сказался Медный бунт в одном очень далеком царстве на здоровье некоторых высокопоставленных чиновников. Ведь желание казны заработать сразу и много иногда заканчивается выбрасыванием виновных прямо на копья озверевших воинов. Збыслав и Любава отличались редкостным здравомыслием, а потому была надежда, что подобных ошибок они не допустят.
Глава 30
Август 625 год от Р.Х. Новгородские земли.
Арат ехал по дороге, стрелой пронзившей лесную чащу,
