Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
и у них отслеживали симптомы болезни.
Основное внимание было приковано к самой Паркер. Ее состояние ухудшалось. По всему телу были отметины оспы: от макушки до ладоней и ступней. Дыхание стало затрудненным. Начался кошмар: ее мать тоже слегла. Отец, изолированный в том же госпитале, тревожился за жену и дочь, и, когда он навещал Паркер, у него случился сердечный приступ. Через несколько дней он скончался.
Тем временем Генри Бенсон, исследователь оспы, зашел в сарай в своем саду и перерезал себе горло. В предсмертной записке можно прочитать: «Я прошу прощения за то, что не оправдал доверия, которое так много друзей и коллег возлагали на меня и мою работу, а прежде всего за то, что втянул в пересуды мою жену и любимых детей. Пусть то, что я сделаю, будет наименее разумным из всего, что я сделал, но пусть это позволит им получить покой».
Через 10 дней оспа убила Джанет Паркер.
Ее тело посчитали биологически опасным. За похоронами следили представители здравоохранения, кортеж сопровождала полиция в машинах без номеров. Присутствующих на похоронах держали подальше от тела, которое сожгли в особом крематории. После этого крематорий тщательно отчистили медицинские техники.
Были официальные расследования, дебаты в парламенте и финальная реакция Всемирной организации здравоохранения. Было решено, что оспа явно слишком заразна, чтобы исследовать ее в таком большом количестве лабораторий. Если она выйдет за пределы хранилищ, риски окажутся слишком высоки. Через несколько лет после смерти Паркер фактически все лабораторные хранилища оспы в мире были уничтожены. Единственные экземпляры Пятнистого Монстра остаются сегодня на хранении в двух плотно закрытых лабораториях: одна в Центре по контролю и профилактике заболеваний в Атланте (США) и другая в Государственном научном центре вирусологии и биотехнологии в Кольцово (Россия).
По крайней мере, так мы считаем. Нет гарантии, что не существует нелегальных хранилищ, секретно спрятанных в других местах. Распад Советского Союза в 1990-х привел к беспокойству о безопасности хранимых в России образцов оспы. Риск угрозы мирового терроризма после 2001 года только увеличивает страх. В 1994 году исследовательская группа опубликовала полный геном вируса оспы, и нет уверенности, что какая-нибудь подпольная лаборатория однажды не реконструирует живой вирус с помощью продвинутого оборудования для работы с генами.
Ни у кого не было оспы в течение 40 лет. Никто ею не болел, и только малая часть человечества имеет к ней иммунитет.
В США практика прививок от оспы закончилась в 1971 году, и сегодня такая прививка требуется только для военнослужащих в Корее и в некоторых других отдельных случаях. Сейчас мы настолько же восприимчивы к оспе, как ацтеки, инки или британские дети в 1700 году.
Чтобы противостоять угрозе, после 11 сентября США начали срочную программу по произведению и подготовке запаса на миллионы доз вакцины от оспы – достаточного, чтобы быстро вакцинировать каждого американца, если понадобится.
Все сводится к рискам и выгодам. Риски вакцинации низки и осложнения редки, но они существуют. Поскольку риск заразиться оспой сегодня близок к нулю, даже малый шанс побочных эффектов возвращения к регулярной вакцинации кажется неоправданным. Но приходится хранить вакцину в своем распоряжении просто на всякий случай.
Такой же анализ рисков и угроз относится ко всем вакцинациям. Некоторые решения, как, например, прививка от гриппа, зависят от самих граждан. Грипп обычно проходит довольно легко, и вакцины от него никогда не бывают эффективны на 100 %, поэтому каждый сам решает, ставить прививку или нет. Это же касается вируса опоясывающего лишая и герпеса. Вакцины от этих болезней доступны, безопасны и являются хорошим решением в условиях высокого риска – но это ваш выбор.
Все меняется, когда болезнь более опасна. Эксперты здравоохранения уверяют, что вакцины от жестоких болезней, как, например, от дифтерии и столбняка, обязательны для детей. Здесь основная выгода избегания болезни значительно перевешивает небольшие риски от вакцинации, и предписать вакцинацию явно в интересах общественного здоровья.
Активисты-антипрививочники не исчезли. Если уж на то пошло, они сильнее, чем в прошлом столетии и подогреваются слухами и страхами, распространяемыми в интернете. Отчасти сегодняшнее движение антипрививочников уходит корнями в успех вакцинации. Болезни, против которых сейчас вакцинируются, кажутся безопасными призраками прошлого, лишенными власти[3], – поскольку вакцины оставили их в прошлом. Мало кто сегодня когда-либо наблюдал случаи оспы, дифтерии или полиомиелита. Мы никогда не теряли братьев, как леди Мэри, или дочерей, как мать Джанет Паркер, по вине этих убийц. Наше чувство риска уменьшается до точки, где для многих выгоды вакцинации кажутся небольшими – настолько небольшими, что даже смутные риски кажутся огромными.
По моему мнению, это опасное заблуждение. Чем больше людей решают не вакцинироваться, тем сильнее растет количество людей без приобретенного иммунитета – и тем быстрее может распространиться воскресшая из мертвых зараза. Причина, по которой оспа была стерта с лица Земли, заключается в том, что, когда достаточно людей вакцинированы, в отсутствие передатчика среди животных вирусу просто негде размножаться – и негде распространяться. Он умирает.
Если достаточно людей вакцинированы, опасность стремится к нулю. Это называется «коллективный иммунитет».
Триумф над оспой был трудной победой. Предотвращены невероятные страдания и сотни смертей. Сегодня другие убийцы, такие как полиомиелит, близки к исчезновению. Леди Мэри, с ее независимостью, остроумием и влиянием, с ее настойчивостью, помогла открыть дверь для этих чудес. Давайте отдадим должное ее здравому смыслу и смелости и в память о ней продолжим ее работу.
Глава 3
Микки Финн
Опиум и морфий были натуральными продуктами и производились из растений. То же касалось большинства доступных врачам лекарств в середине XIX века (за исключением некоторых веществ нерастительного происхождения вроде ртути). Они все были лишь усовершенствованной природой.
Но предстояли перемены. Наука в ее современном смысле – основанная на наблюдении, экспериментах, публикациях и воспроизводимости результата – только начинала оставлять свой след в мире лекарств. Старые схемы, придуманные для объяснения человеческого здоровья и мира природы, – сплетение древних римских и греческих теорий, украшенных некоторыми арабскими представлениями и втиснутых в христианские рамки, – сходили с дороги. И новые науки готовились выпустить целую волну лекарств.
В середине XIX столетия ни одна научная дисциплина не была столько динамичной, революционной и важной для медицины, как химия. На самом простом уровне химия объясняет, как атомы соединяются в молекулы и как эти молекулы ведут себя друг с другом. На этом молекулярном уровне в XIX веке химия с размаху врезалась в религию.
Это имело отношение к определению жизни. На Западе границу
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
