повисший меж глаз локон.
– О чём я тебе и говорила. Неужели твоя гордость настолько велика, что ты отрицаешь действительные факты? – она продолжала выглядеть недовольной и чуточку раздраженной, когда голос слегка повеселел. То была гордость над собой.
Я выхватил смартфон из её руки и не поверил увиденному: место исчезнувшего номера Романа занимали восемь пропущенных звонков. Время первого составляло без пяти минут девять.
– Неудивительно, что ты ничего не слышал, оставив телефон в беззвучном режиме, – сообщила Лиля, заметив озадаченность во мне.
И, правда: в углу экрана смартфона я заметил соответствующий значок. Садясь за работу, я всегда либо отключал его, либо отключал звук, дабы случайный звонок или пришедшее эсэмэс не спугнули и без того редко появляющиеся мысли. На протяжении долгих вечеров проведенных за девственно-белыми листами в «Ворде», такое действие вошло в ряд обыденных вещей. Заканчивая печатать, я ВСЕГДА возвращал измененные настройки в исходное состояние. И вчерашний вечер не входил в ряд исключений.
Я же слышал мелодию, перед тем, как нажать зелёный значок ответа и услышать знакомый голос…
– Ну, чего это ты замолчал? – ехидно спросила Лиля, скрестив руки на груди. Она просто не могла произнести это иной интонацией.
Я поднял недоумевающий взгляд на неё, ставший ответом на предъявленный вопрос. Могла ли эта дура прибавить звук? Конечно, могла. Она наверняка поступила бы именно так, возжелав оказаться правой. Но ей не по силам было воссоздать восемь пропущенных звонков.
– Здесь что-то не так, – произнёс я и, повернувшись на каблуках туфель, зашагал в направлении к дому.
Может виною такое странному происшествию послужило недосыпание? Внимание ослабло и… и…
До того как подняться на крыльцо, я вновь вспомнил увиденное в «Арт». Точнее, видение само настигло меня, как рассекающий воздух брошенный бумеранг, будто решив развеять моё заблуждение. Слишком много странных вещей случилось со мной в этот день. Достаточно много, что бы понять, что я и в самом деле сошёл с ума. Я не хотел ни о чёт больше думать, ибо мысли в сию секунду обрели новую форму. Обнаружились острые грани, царапающие и режущие мозг. Чем больше думал – тем сильнее становилась боль.
Через двадцать минут я снял с себя грузную одежду, засунув её в стиральную машину, умылся, натянул пижаму и лёг в кровать, решив полностью проигнорировать Лилю. Смартфон швырнул на тумбочку, всем сердцем желая узреть растекшуюся по его экрану паутинку трещин. Жаль, но он остался невредим.
Вскоре новый ужас обрушился на меня, стоило оковам сна сомкнуться на мне и утащить во мрак.
***
Первым, что бросилось мне в глаза, после того, как веки поднялись верх, было грязное, серо-жёлтое, словно затянутое густым дымом небо. Но действительно ли оно являлось им? Я не знал. Только от одного взгляда на него, глаза наполнялись слезами и болью, ибо оно обжигало нежные зрачки, как нещадно всё испепеляющий солнечный диск.
Я закрыл глаза, и красные круги мгновенно заплясали в безудержном танце. Я растёр их кулаками, тут же поняв, что совсем не ощущаю прикосновения рук. Невольно подкралась мысль об их отсутствии.
Вновь раскрыл веки и огляделся по сторонам: ничего заметить не удалось. По крайней мере вначале, когда грязный цвет неба ослеплял меня. «Я видимо попал в туман» – так звучала первая мысль до того, пока силуэт одетого в черный наряд человека встретился мне на пути. Он стоял неподвижно, слегка опустив голову вниз. Одеждой человека являлся пиджак и выступившая из-под него юбка, достигающая колен. На голове – широкополая шляпка с опущенной на лицо вуалью, и воткнутой в широкую ленту на тулье красной розочкой. Несколько таких же розочек он держал в руках.
Передо мной стояла девушка, не замечающая моего присутствия. Её образ казался мне знаком, витал где-то на задворках разума и никак не хотел вспоминаться. Туман слегка скрыл собой черты этой девушки, размазав их как слово на дешёвой газетной странице, на которое читатель случайно примостил свой палец. На мгновение я даже решил, будто вновь вижу ту тень. Решил, до того, как девушка, медленно, словно в жутком фильме ужасов, начала оборачиваться ко мне.
Туман поплыл назад, и с каждой секундой я отчётливее видел девушку. Видел, как она повернулась в мою сторону, видел, как сильнее сжала её рука букетик роз, видел, как две холодных вспышки, будто осколок чистого стекла, принявшего на себя солнечный луч, блеснули в тех местах, где глаза скрывались за непроглядной вуалью.
Уже через мгновение желтизна отползла от нас, оставив на крохотном клочке зелени. Жухлая трава под ногами казалась мёртвой, почти потерявшей свой освежающий зелёный цвет и воссоединившись с гадким небом. Я мог видеть стремительное исчезновение в них жизни. Бедные травинки из последних сил поднимались вверх, но чуждое солнце (если оно вообще было, а не скрывалось в непроглядном дыме) сжигало их. Вдруг меня осенило: и воздух, ставший туманом, и небо над нашими головами погорели. Жизнь покинула их, благодаря чему оставшаяся оболочка медленно сгорала.
Я оторвался от жалкого зрелища умирающей травы и посмотрел на стоящую передо мной особу. Розочки в руках особо крепко цепляли мой взгляд: бутоны, которым следовало гореть алым пламенем, потемнели. Изящным лепесткам вот-вот суждено было сойтись в цвете с костюмом девушки. Кстати о ней – я не мог посмотреть на неё благодаря странному отторжению разума, хотя чувствовал пристальное внимание с её стороны. Ощущение отражалось неприятно обтекающим холодком.
Руки девушки разжались, выронив букетик из четырёх роз на землю, приблизились к лицу и резко сдёрнули нависшую вуаль.
Передо мной оказалась Виктория! Те же острые скулы, чуть выпирающий нос на белом лице, лёгкий румянец на щеках и хитрые лисиные глазки с прищуром… с полным отсутствием зрачков! Отвратительно белые пятна белков сияли в углублениях по бокам переносицы. Но даже это не помешала понять, что она насмехается надо мной. Видит жалкое существо.
Намазанные красной помадой губы, сложились в мерзкое подобие улыбки, сквозь которую, будто ветер, вылетевший из замочной скважины, послышался голос, наполненный невообразимой злобой:
– По чей воли ступал ты? – Виктория вытянула вперёд правую руку и громко прокричала. – МЫ ЗАШИЛИ ИМ РТЫ НА ВЕКА, НО ШВЫ РАЗОШЛИСЬ В СМЕРТЕЛЬНОМ ПОРЫВЕ НЕБЫВАЛОЙ ЯРОСТИ!
Виктория повела руку в сторону, туда, куда направлялся её невидимый взор несколько секунд назад. Я внимательно наблюдал за плавным движением, видя, как расступается грязный воздух. Как только тонкая рука оказалась вытянута перпендикулярно вертикально стоящему телу, пальцы, все кроме указательного, сжались в небольшой кулачок и Виктория вновь крикнула в пустоту:
– ЕГО ПУТЬ ЛЕЖАЛ ГОРОЮ, НО
