В конце 1960-х я и так и сяк крутил эту идею, часть рассказа уже была написана, но я никак не мог дотянуть его до конца. Я отложил рассказ в сторону. И оказалось, что это самое удачное решение, которое я мог принять.
С 1972 по 1979 год я был женат на Джоан Д. Виндж. Конечно, мы все время обсуждали самые разнообразные проекты; разрабатывать что-либо с таким хорошим писателем – большое удовольствие. И все же, несмотря на наши постоянные споры о сюжетах, только однажды разговор коснулся этого рассказа: я показал Джоан отрывок из моего «вне временного торговца» и поделился с ней идеями возможного финала. Мы все обсудили и решили, что для того, чтобы соединить разрозненные части, рассказу необходима «канва». (Думаю, это один из немногочисленных разов, когда она или я пользовались этим приемом) Джоан написала канву и последнюю часть «Ученика торговца», затем переписала мой черновик. Результат вы видите ниже. Имейте в виду, что до определенного места писал я (с последующей правкой Джоан), а затем Джоан. Вы можете определить, кто что писал?
Властелин Файфа лорд Бакри I сидел, лениво развалясь на троне и смотрел, как два его младших сына в шутку сражаются в пустом зале для аудиенций. Кинжалы были деревянными, но соперничество самым настоящим, и мальчик помладше явно проигрывал. Лорд Бакри начал теребить тяжелую золотую серьгу. Стройный темноволосый Ганабан был его тайным любимцем. Мальчик унаследовал от отца и внешность, и склад ума.
Повелитель Равнинных Земель был высоким мужчиной, его некогда каштановые взъерошенные волосы уже начали седеть на висках. Голубые глаза на худощавом лисьем лице все еще взирали на мир с приводящей в замешательство резкостью, хотя многолетний опыт и научил его прятать свои мысли. Более двадцати лет прошло с тех пор, как он выиграл в битве за власть над своими землями. Не будь он умен и осторожен, он бы не удержал в руках опасное место правителя. Сейчас, когда Ганабан крикнул: «Трэйс, посмотри, что там!», в его глазах вспыхнуло столь не свойственное ему выражение одобрения. Стоило брату отвлечься, отвернувшись, как Ганабан хорошенько ударил его в грудь.
– Я тебя сделал, – радостно закричал Ганабан. Трэйс скривился от досады.
Их отец тихонько засмеялся, но выражение лица мгновенно изменилось, когда он услышал шум снаружи залы. Тяжелые прозрачные двери в дальнем конце комнаты с треском распахнулись. Гонец с Равнинных Земель прорвался сквозь стражу, пересек огромный с высокими потолками зал, в котором эхом отдавались все звуки, и склонился в низком поклоне. Его ружье с грохотом свалилось на пол.
– Ваша светлость.
Лорд Бакри щелкнул пальцами, и его сгорающие от любопытства сыновья молча покинули комнату.
– Поднимись, – сказал он нетерпеливо. – Что, в конце концов, это значит?
– Ваша светлость, – гонец поднял запылившееся лицо, мысленно вздрогнув, услышав тягучее произношение лорда – уроженца Нагорных Земель. – Ходят слухи, что морские королевства собрали новую армию. Сейчас они переходят через прибрежные горы, и…
– Невозможно. И полугода не прошло, как мы разбили их на голову.
– Они набрали множество людей на побережье, ваша светлость. – Даже поза всадника выражала извинения. – И Джейли Акульи зубы заключил на этот раз договор с Южными Землями.
Лорд Бакри фыркнул.
– Сколько помню, они всю жизнь были заклятыми врагами. – Он нахмурился, теребя серьгу. – Единственное, что их объединяет – это я. Проклятие.
Он рассеяно выслушал отчет наездника, затем резко поднялся, запоздало решив отпустить гонца. Пока плавно закрывались тяжелые двери зала, он уже шел широкими шагами к лифту мимо колонны с баллистическим транспортировщиком, ведущим к выходу, которым не пользовались более тридцати лет. Мягкие подошвы обуви с Нагорных Земель неслышно скользили по холодному полированному полу.
С башни замка он оглядел необъятную ширь своих владений, богатых, совершенно плоских пахотных земель, расположенных в тянущейся на многие километры долине. Именно эти земли жаждали получить Юг и Запад. Сейчас поля были темными из-за вспаханной земли, готовой для весенних посевов. Нет времени собирать армию. Он был уверен, что его враги прекрасно об этом осведомлены. День стоял исключительно ясный, и на восточном рубеже открывающейся перед ним панорамы, он мог различить пурпурную стену седых гор: – Нагорные Земли, в которых он родился и в которых заключалось сейчас нечто даже более для него важное.
Сухой ветер ворошил его волосы, в то время как он сквозь тридцатилетие смотрел назад в прошлое. Загорелые руки обхватили зеленоватую черноту древних цельных перил. «Будь ты проклят, мистер Джаггед! – бросил он ветру. – Где твое волшебство, когда я в нем нуждаюсь?»
* * *
Торговец пришел к Границам Темного леса с востока в тот день, когда Виму Бакри исполнилось семнадцать лет. Лето только начиналось, и Вим все еще видел, как искрятся солнечные лучи, падая на снег, который покрывал поросший соснами холм, возвышающийся над Границами. Пласты снега на тех холмах, что повыше, таяли в последнюю очередь, заливая овраги, которые большую часть года стояли сухими, превращая Маленько-большую Речушку в холодный шумный поток, изливающийся на землю внизу лачуг на северной стороне дороги. Еще неделю назад Восточный Перевал покрывали более тридцати футов снега.
Что-то вроде молчаливого оцепенения охватило горожан, в то время как они смотрели на торговца, волочившего повозку по восточной дороге в направлении Границ. Фургон был примерно десять футов в высоту и пятнадцать в длину с резными ярко раскрашенными деревянными стенками, которые уходили от колес вверх, резко наклоняясь, и венчались остроконечной крышей. Глаза Вима широко распахнулись от удивления, когда он увидел эти колеса – – длинные и тонкие, словно ива, но тем не менее более пяти футов в ширину. Под весом повозки они на полфута, а то и больше, уходили в дорожную грязь, но разрезали ее без сопротивления и не оставляли колеи.
Несмотря на это, торговец сгибался почти вдвое, волоча свой груз. Мужчина был низкорослым и грузным, а его кожа намного темнее той, что когда-либо доводилось видеть Виму. Заостренная черная бородка задиралась под определенным углом, когда он, пошатываясь, брел по колее по лодыжки в грязи. Над икрами светилась чернотой и чистотой кожа гетр с вытесненным на ней узором. Несколько вялых псов осторожно увивались вокруг, пока он с трудом тащился по середине дороги. Он не обращал на них внимания, так же как не обращал внимания на глазеющих горожан.
Вим резко передвинул пустую кружку назад к Оунзу Рампстеру, который сидел ближе всех к двери таверны. «Еще», – сказал он. Оунз выругался, встал со ступенек и исчез в таверне.
Вим ни на секунду не отрывал взгляда от торговца. Когда смуглый человек достиг того места, где дорога в центре города расширялась, он затащил повозку прямо в грязную трясину, где некогда стоял дом Вдовы Хенли, пока его не разрушила Маленько-большая Речушка. Теперь к незнакомцу было приковано всеобщее внимание. Даже городской кузнец оставил меха и стоял в дверном проеме, выпучив на торговца глаза.
