как меня тянут в сторону заросшего сухой травой пустыря. Дипломат выпал из похолодевших и мокрых пальцев, шлёпнувшись куда-то в высокую траву.
Чья-то рука зажала мне рот, не позволяя произнести ни звука, а на ухо жарко зашептали:
— Да не ори ты так!
Юрка! Это был его голос!
— Я уберу руку, но ты обещай молчать! Иначе выдашь нас.
Я закивала, как болванчик, и рука с моего лица тут же исчезла. Почувствовав свободу, я обернулась. Напротив стоял Юрка, хмурый и сосредоточенный взгляд которого был устремлён куда-то мне за спину.
— Ты дурак! Знаешь, как меня напугал! — напустилась я на него, но Юрка лишь прижал палец к губам, жестом призывая к молчанию.
Он взял меня за руку, и потянул вниз, вынуждая опуститься на корточки. Присев, я посмотрела в ту сторону, куда смотрел Юрка. На дороге, напротив пустыря, стояли Лена и Коля, не сводя глаз с высокого сухостоя. Лена сделала шаг вперёд, но словно наткнувшись на невидимую преграду, замерла. На её лице проступила гримаса злости, и мне даже показалось, что она зашипела; ряд белоснежных зубов мелькнул из-под верхней губы. Они крутились около пустыря, но не могли попасть сюда, словно что-то мешало им сделать это. Растерянным взглядом я посмотрела по сторонам. Странно. Ничего примечательного здесь не было, трава, да строительный мусор. И всё. Почему же они не заходили? Что их останавливало? Я уже хотела спросить Юрку об этом, когда услышала Колькин голос.
— Со-о-оня, выходи! — позвал он, а Юрка буркнул себе что-то под нос что-то нечленораздельное.
— Нам надо уходить, — сказал Юра, повернувшись назад. — Домой нельзя. Не успеем, они поймают нас раньше.
Пустырь тянулся насквозь, а с другой его стороны виднелись дома.
— Я знаю, куда нам пойти, — тихо сказала я, не сводя глаз с одноклассников. — Только погоди немного.
С этими словами я прошла немного вперёд, и подняла с земли свой дипломат.
— Сонь, выходи к нам, — увещевал меня Колька с жадным блеском в глазах. — Мы хотим только хорошего.
— Ну что ты испугалась, Соня, мы ведь друзья, — поддакнула ему Лена. — И будем дружить как раньше.
Не сводя с них взгляда, я пятилась назад, пока не добралась до Юрки.
— Бежим! — скомандовала я, и схватив Юрку за руку, бросилась через пустырь. Мы бежали изо всех сил, слыша чавканье под ногами, дождь застилал глаза, но мы не останавливались, пока не оказались во дворе напротив школы.
— Куда теперь? — спросил Юрка. — Они сейчас обойдут пустырь стороной и окажутся здесь!
— Пошли! — Юркины слова подстегнули меня, и я понеслась к дому Константина Викторовича, молясь, чтобы он открыл нам. — Первый подъезд, одиннадцатая квартира, первый подъезд, одиннадцатая квартира, — словно слова гимна Советского Союза повторяла я.
Войдя в подъезд, мы взбежали вверх по лестнице, ища нужную квартиру. Добравшись до третьего этажа, мы остановились у дверей с нужной цифрой. Я принялась звонить. Из-за двери доносилась мелодичная трель, но открывать нам никто не спешил. Я испугалась. А вдруг его нет дома? Об этом я не подумала!
Юрка спустился на пролёт ниже, выглядывая в маленькое окошко подъезда.
— Они уже здесь! — крикнул он, а я снова вдавила кнопку.
Наконец, за дверью послышались шаркающие звуки, а спустя мгновение, показавшееся мне вечностью, она отворилась. В проёме выросло лицо Константина Викторовича, и я едва не заплакала от облегчения.
— Соня? — удивился он. — Что стряслось?
— За нами гоняться! — выпалил Юрка, а Константин Викторович отворил шире двери, и мы практически ввалились в квартиру, с головы до ног мокрые и грязные.
Только когда за нашими спинами закрылась дверь, я выдохнула. Кажется, оторвались!
Ненадолго прервусь — нужно сделать уроки. Хотя уроки, это последнее о чём я сейчас могу думать.
Тот же день, 20:50.
Пока ещё не совсем поздно, закончу свой рассказ, чтобы изложить всё максимально точно.
Я понимала, что мы с Юркой выглядели довольно странно: промокшие, запыхавшиеся, да ещё и заскочили с воплями, что нас преследуют.
— Вы вымокли до нитки! — в очередной раз сокрушился Константин Викторович, возвращаясь с полотенцами. — Так кто за вами бежал? Собака что ли? Я вроде не видел бродячих поблизости, — он почесал затылок. — Может, убежала чья.
Мы с Юркой переглянулись между собой. Что ему сказать? Правду? А если он вызовет санитаров, и нас упекут в психушку? Вон, Юрка же рассказывал, что одну учительницу посчитали сумасшедшей, когда она заговорила о вампирах. А тут скажут вообще массовый психоз.
— Ну вот что, проходите на кухню, чаю попьём, а там всё и расскажите, — заметив нашу нерешительность, сказал Константин Викторович, и поплёлся вдоль коридора, шаркая домашними тапочками по полу. Мы направились за ним. Из-за двери выскочил Тишка и засеменил за нами, замыкая наше нестройное шествие.
Рассевшись за столом, мы с Юркой всё так же переглядывались между собой. Константин Викторович поставил перед нами чай, пиалу с абрикосовым вареньем, и уселся напротив. Тишка запрыгнул мне на колени и улёгся, свернувшись клубочком.
— А теперь я вас слушаю.
Тяжело вздохнув, я начала:
— Константин Викторович, вы же не первый год в этой школе работаете, скажите, не замечали ничего подозрительного?
Дворник прошёлся по нашим лицам пристальным взглядом, а потом заговорил:
— Отчего же не замечал, замечал, конечно! Повариха Курочкина уходит всегда позже других, а сумки, которые она уносит, с утра легче, чем вечерами. Техничка Башкова…
— Нет, я не об этом! — перебила я. — Может, вы замечали что-то по-настоящему странное, или даже страшное?
Блеклый взгляд Константина Викторовича сделался подозрительным, и как будто даже немного потемнел.
— Что вы видели? — он подался вперёд, и чайная чашка застыла в моих руках. — Кто шёл за вами?
Я вглядывалась в его испещрённое морщинами лицо, а затем решила, что кому-то из взрослых мы должны всё рассказать.
— Вы наверно подумаете, что я сошла с ума, — я опустила чашку на блюдце, и от соприкосновения они зазвенели, — но в школе появились вампиры.
В тесной кухоньке повисло молчание. Константин Викторович переводил напряжённый взгляд с Юрки на меня, а затем вздохнул. Он, так же как и Юрка, не казался мне удивлённым.
— Но вы это и так знаете, — я озвучила свою мысль вслух.
— Ты права, Соня. Я знаю про них. Всё знаю, — Константин Викторович, запустил руку в свои волосы на затылке, и мне показалось, что он сейчас вырвет клок. — Эти пиявцы в восемьдесят третьем убили внука моего, Левку Хлопова.
Мы с Юркой напряжённо переглянулись и подались вперёд, приготовившись слушать его рассказ.
— Лёвка тогда ещё учился, — в голосе Константина Викторовича слышалась боль, — когда эта напасть свалилась на
