противоположный случай. К Ахре с города приехал знакомый. Мы накрыли на стол, приготовили много дичи, встретили его как полагается. А он намеком спросил:
– А коршуна, случайно, нет?
– Есть! – говорит Ахра. – Сейчас принесу, – и вышел во двор. Я выбежал вдогонку.
– Откуда ты возьмешь коршуна?
– А как я ему откажу? Придется найти, – Ахра вытащил ружье и направил его в небо.
– Не верю, – рассмеялся я. – Мой званый гость, ты можешь счесть меня фантазером, я и сам бы никому ни за что не поверил бы, но я видел это собственными глазами. Через пару секунд после выстрела на землю упал коршун. Причем он падал так красиво, как обычно падают бумажные самолетики, пикируя в воздухе. Ахра даже не целился. Вот такой у меня был друг, – Джарназ поднял стакан и сам,слегка приподнявшись, продолжил:
– Когда я был молод, у меня было много братьев, сестер, друзей. Они придавали мне сил, и моя спина была крепкая. Со временем они ушли в мир иной, и я стал слаб. Многие скажут, что это возраст, а я уверен, что дело в их отсутствии. Так выпьем же зато, чтобы слова брат и сестра всегда оставались святы на земле нашей! – старику удалось выпить чуть больше половины содержимого в стакане. Старое, крепкое, терпкое, двадцать лет обретающее силу в подземном мире вино, боролось с разумом сто девятнадцатилетнего мудреца. С каждым стаканом противостоять алкоголю становилось все сложнее и сложнее. Самокрутки лишь подливали масла в огонь, делая головокружение сильнее. На часах было четыре часа. После выпитого стакана за братьев и сестер, Джарназ курил и молчал, пытаясь совладать с собой и определенно собирая силы для завершающих слов.
– Любой гость, покидая очаг приютившего его дома, говорит за него тост. Желая ему всегда оставаться теплым, счастливым и не знающим бед. У нас девяноста девять тостов, и у меня еще огромный выбор за что выпить. Но я скажу за то, за что никогда за свои сто девятнадцать лет не говорил. Я подниму стакан за свой дом, за свой очаг. Да простит меня Всевышний и пусть посчитает это моим последним желанием, – Джарназ оглядел каждый угол комнаты, взглянул в глаза всем изображенным на портретах людям, с большим трудом, с появившимися на морщинистых щеках слезами вымолвил несколько слов:
– Мой дом – моя крепость, – долгожитель тысячи раз поднимал за чужие дома и говорил длинные тосты, но за свой дом он ограничился одной цитатой переполняющей его сердце огромным смыслом. Через «не могу», он выпил все до последнего глотка, рукой вытер рот и обратился к своему званому гостю:
– Время пришло, пошли.
Джарназ встал со стола. Голова кружилась, ноги подкашивались, но он дошел до изначально подготовленной им тахты. Лег на спину, вытянул ноги и, скрестив на груди руки, закрыл глаза.
Наступило утро…
– Ора! Я тебе тысячу раз говорил, что я уверен в том, что я тебе говорю. Почему ты такой упрямый? – подходя к калитке дома Джарназа Мукба, Шарах громко разговаривал с Тадари.
– Слушай, может тебе тур, лань или дикий козел попался с одним рогом. Но это никак не означает, что единороги существуют, – если не громче, то уж точно не тише отвечал Тадари.
– Вот сейчас спросим у Джараназа. Он больше века живет, чего только в жизни не видел. Не сомневаюсь, ему тоже доводилось встречаться с единорогом.
– Шарах, сам ты единорог. И рог у тебя вместо мозгов по-моему.
– Ох, смотри, Джарназ спит.
– Но Джарназ никогда не спит в такое время, уже одиннадцать.
– Не видишь, стол накрыт, видать у него гости были. Поздно лег.
– Будить стыдно. Давай возле него посидим, подождем, пока проснется.
– Спасибо, что напомнил о стыде. У меня ведь рог вместо мозга. Если бы не ты, я бы разбудил взрослого человека.
– Ты еще и упертый, как баран! Кстати может ты увидел барана со сломанным рогом?
– Где бы я мог увидеть барана со сломанным рогом?
– В зеркале.
И тут понеслись крики и оскорбления. Потом легкие толчки в плечо. А далее все перешло в борьбу. Перевернули весь дом, сломали стол, попадали фотографии, разлили остатки вина, разбили стекло и Бог знает, чем все закончилось, если бы Джарназ открыв слегка глаза и приподняв голову, не спросил бы:
– Где я?
Ощутив всю сложность ситуации, и мгновенно успокоившись, пришедшие за вопросом друзья ответили:
– Джарназ, мы все уберем и починим, ты не переживай. Скажи нам только, единороги существуют?
Первым с дома вылетел Тадари, следом Шарах, а им вслед вылетело две картечи, последним вышел Джарназ.
– Даже умереть спокойно не дадите. С того света вернете! Негодяи! Чтобы духу вашего больше в моем доме не было.
Не зная, радоваться или нет своему пробуждению, долгожитель пошел к озеру, чтобы прийти в себя и осмыслить вчерашний вечер. Он неоднократно задал вопрос отсутствующему в тот момент званому гостю, почему он его не забрал. Но в ответ ничего не услышал. Хотя гость своей косой по воде отчетливо написал: «Спасибо за шикарный вечер. Извини, что не выполнил твою просьбу. Был очень пьян. Сам еле ушел, куда там тебя еще с собой нести. Приду в другой раз. Лет так через десять. До встречи».
Ажвейпшьаа
В селе Аамта не было ни кинотеатров, ни театров. Вечера молодежь коротала у костра. Дети играли в спортивные и ролевые игры, делились впечатлениями о проведенном дне, пекли на углях картошку. Выбора в массовых развлечениях не было, а в обществе друзей время проходит веселее. Ученики старались быстрее закончить школьное домашнее задание и спешили к костру. Об огне заботились ребята помладше. Уважение к старшим было столь свято, что применялось даже к не успевшим возмужать лицам. В компании, где основной массе было по восемь и девять лет, а младшему шесть, споров кто пойдет за водой и дровами не возникало. Частенько возле огня устраивали концерты. Начиналось с того, что один затягивал букву «О». Мотив подхватывал сидящий рядом, и уже через мгновенье вокруг костра сидел многоголосный хор. Распевшись, народ доставал барабаны и аккордеоны, хор превращался в оркестр. Для сольных выступлений имелась гитара. После вокала молодые артисты плавно переходили к танцам. Образовывался круг. В центр поочередно выходили парни, исполняя танцевальные элементы. Каждый отплясывал под музыку излюбленные движения, после чего сменялся другим танцором. Джигиты залетали на площадку большим прыжком, а отважные и умелые выполняли этот трюк через пламя. При этом прыгуны кричали: «Ассаа!», а остальные аплодировали в такт ритму ударного инструмента. Случались и познавательные посиделки. Приходили взрослые и
