что светлые кудряшки местами слиплись. Я подошла к нему, вытерла салфеткой личико: «Ну что ты, малыш?».
«Мама, мама», – продолжал всхлипывать он, – «Маму хочу».
Все понятно: похоже, новенький. Я взяла его за маленькую худенькую ручонку: «Пойдем с тобой, порисуем.» Села на диван, малыш примостился рядом. У него были огромные голубые глаза, в которых блестели остатки непросохших слез, длинные светлые кудри – настоящий ангелочек. Хоть оратором он был пока неважным, и некоторые звуки не выговаривал, я узнала, что его зовут Ричард, у него есть мама, папа и большая собака Роджер. К счастью, он говорил по-русски, а то бы мне удалось узнать еще меньше. Когда за ним пришла мама, я мыла посуду, а он тянул меня за штанину, держа в руках машинку. И даже к маме подбежал улыбаясь, а не кинулся с ревом. Мама сказала, что она давно слышала о моем приезде и хотела попросить меня посидеть с Ричардом у них дома, пока они с мужем сходят в ресторан, тем более, что на ее взгляд, мы уже достигли с мальчиком полного взаимопонимания.
И вот я у них дома. Домик небольшой, но очень уютный, мне понравился. Внизу, как во всех канадских домах, одна большая комната, тут же кухня, тут же что-то наподобие столовой, здесь я и буду спать, потому что родители придут поздно ночью. На втором этаже четыре комнаты: спальня родителей, комната Ричарда, папин кабинет и мамина мастерская, где она рисует какие-то картины. Но это так, для души, а вообще мама работает маникюршей, а папа программист в банке. Несколько лет назад они приехали из Москвы, оба хорошо говорят по-английски, и даже Ричард иногда вворачивает одно – два английских слова.
Сейчас я хожу по дому с мамой и получаю инструктаж, чем кормить Ричарда, где стоит сок, который надо налить в бутылочку и дать ему перед сном, в какую пижамку его одеть и где взять памперсы. Ричард сидит у меня на руках и крепко обнимает за шею. Огромная овчарка, бегающая по дому, приняла меня благосклонно. К счастью, за собакой мне ухаживать не надо: ее покормили и отправили во двор в будку. Жанна, мама Ричарда, сказала, что они долго и безуспешно искали мальчику приходящую нянечку: и по газете, и через знакомых. Малыш ни с кем оставаться не хотел, плакал навзрыд, и тем самым портил родителям все удовольствие от похода в ресторан или в кино. В данном случае все шло удачно: родители нарядились и сели в машину, сын весело помахал им ручкой на прощанье, и мы остались вдвоем.
Ричард принес мне кучу детских книжек: читай! Я открыла книжку – книжка на английском, также и другая и третья. Справедливо рассудив, что если я даже и прочту по-английски, то он мало что поймет, а в быстром темпе я перевод не осилю, стала просто показывать на картинки и плести самостоятельный рассказ, никак не связанный с настоящим содержанием книжки. Через некоторое время это занятие наскучило малышу, и мы стали строить домик из кубиков, играть в мячик, танцевать под магнитофон и рисовать красками в альбоме домики. Когда пришло время, я посадила его в детский стульчик и стала разогревать в микроволновке ужин, который его мама приготовила заранее. Поставив перед малышом тарелку с кашей, начала готовить ему какао, и на минуту утратила бдительность. Тут же половина каши была размазана по столу, по его рубашке и даже по полу. Пришлось переодевать его и отмывать стульчик со столиком. После этого я не оставляла Ричарда наедине с тарелкой, кормила его сама не отвлекаясь ни на секунду.
И вот, наконец, долгожданный отход ко сну. Мы долго пререкаемся, какие игрушки взять в кроватку: будь его воля, он бы затолкал туда все имеющиеся в наличии, так что самому было бы некуда лечь. Но вот и этот вопрос улажен, мальчик лежит в кроватке, укрыт одеяльцем и просит спеть песенку. Я пою ему колыбельную, он просит еще про собаку, потом про кошку, потом про облачко, потом у меня кончается терпение и я приказываю ему закрыть глаза, а я буду сидеть рядом. После недолгого молчания Ричард опять заныл:
– Сказку! Наташа, расскажи мне сказку!
– Ну хорошо, слушай..
Когда деревья были большими, а небо в алмазах, жила в одном южном городе маленькая девочка с двумя светлыми косичками и голубыми глазами.
Девочка по имени Наташка жила в своем сказочном мире, верила в то, что игрушки оживают по ночам и умеют разговаривать, что где-то на самом деле живут Золушка, Алладин, Незнайка и Чипполино и мечтала с ними когда-нибудь встретиться. Книги для девочки – это особый мир. Ради того, чтобы послушать любимую сказку, малышка готова была съесть тарелку ненавистной манной каши или макарон по-флотски. Вообще же еда была не ее стихией. Часами стояла она в углу и в детском саду, и дома, за отказ от супа, в котором плавал вареный лук, или от молока с пенками.
Маленькая Наташка подарила маме на день рождения волшебную палочку: взмахнешь ею, и я буду тебя слушаться. Читать и писать девочка научилась задолго до школы, и писала корявыми печатными буквами стихи собственного сочинения, которые вошли в анналы семейной истории. Правда, никаких правил грамматики она в те времена не знала.
Окружающий ее мир был светлым и безграничным. Звездное небо, падающие снежинки, родничок в горах, цветущий урюк, мама и папа, родной дом, родной край. Светлый чистый мир детства, бесконечный, как сама жизнь.
Малыш тихонько посапывал, положив ручку под щеку, а другой рукой обняв мягкого игрушечного зайца, и улыбался во сне. Светлый мир детства продолжал жить по своим законам.
Я тихонько спускаюсь вниз, мою посуду, убираю игрушки и долго смотрю в окно на огоньки вдали. У нас в России сейчас утро, все собираются на работу. Как там мои дети? Что еще отмочили? Интересно, скучают ли по мне, или вспоминают только в дни получения денег? Если бы можно было незаметно посмотреть, что они там делают. Правда, не уверена, что увиденное доставило бы мне радость…
Разбираю постель, беру книжку Дарьи Донцовой и ложусь читать. Но чтение не идет на ум, я так и засыпаю с книгой в руках, но просыпаюсь, когда возвращаются из ресторана родители Ричарда. Они стараются не шуметь, разговаривают шепотом, тихонько окликают меня, потому что будить специально вроде неудобно, но интересно знать, как вел себя ребенок и все ли в порядке, заодно поделиться своими впечатлениями. Я заверяю их,
