сел, подставив лицо солнцу, и сразу задремал. Правоторов повернулся и пошел. Он шел не оглядываясь и думал о том, от чего сейчаc зависела их судьба: есть ли на месте трактора, на ходу ли они, найдет ли он колхозное начальство.
А вокруг Правоторова светилась, журчала, звенела с каждой кочки весна. Яркий свет резал глаза, и, когда он их закрывал, в них продолжал маячить раскаленный добела солнечный диск. Правоторов натягивал кепку поглубже, чтобы защититься от солнца, но оно било снизу, отразившись в тысячах луж на лоснящейся поверхности чернозема, сверкало из каждой борозды и копытного следа, налитого доверху водой. Когда сапоги разбухли и, казалось, по щиколотку наполнились грязью, Правоторов пошел напрямик, через пахоту, обходя колки, заросшие черемухой. Черемуха стояла по колено в желтой, как чай, воде.
Он шел на прорезь в черной пихтовой полосе за полем — в том месте пихтовую чащу пересекала дорога. В прорези виднелся бугор с рассыпанными по нему домами Магульского.
* * *
В просторной избе кроме лавок вдоль стен стоял письменный стол, за которым, зябко сутулясь, сидела одетая в пальто женщина, записывала что-то в толстый замусоленный журнал, а около нее стоял сам заведующий фермой — тот, кто сейчас нужен был Правоторову.
Фамилия заведующего была Корякин — Правоторов встречался с ним мимоходом два раза, поэтому на всякий случай представился: прораб со стройки, везет цемент, нужен трактор вытащить машину.
— Цемент — это хорошо. Трактор, говоришь, надо? — красное и широкое лицо Корякина улыбнулось неизвестно чему, а зеленые глаза вприщур посмотрели на Правоторова.
— Да, надо трактор, — сухо ответил Правоторов.
Корякин был почти на голову выше Правоторова, широк в груди, одет в куцую телогрейку и руки держал в карманах. Не торопясь достал пачку папирос и стал закуривать. Правоторов с тоской подумал, что, наверное, настанет вечер, прежде чем он дождется от этого гиганта следующего слова. И тут он заметил, что правая рука у Корякина изуродована, с единственным большим пальцем, потому он так медленно закуривал.
— Что ж, можно и трактор, — сказал Корякин. — Как зовут-то?
— Меня, что ли? — не понял Правоторов. — Правоторов Сергей Иванович.
— Иваныч, значит? — кивнул Корякин. — Ишь ты! Ведь, поди, в деревне родился?
— В деревне, — согласился Правоторов.
— Иваны вот уже перевелись, а Иванычи еще остались, — покивал своей мысли Корякин. — Ну что ж, Иваныч, пошли за трактором, — он положил здоровую руку на его плечо и легонько повернул к двери.
По улице шли не торопясь, под самыми окошками изб, обходя сторонкой грязь. За окошками, успевал заметить Правоторов, по-весеннему пышно цвели герани и фуксии, громоздились ящики с рассадой. Завалинки курились теплым паром. Где-то далеко стучали железом о железо.
— Давно мы вашего начальства здесь не видели. Вот осенью, помнится, были — мяса просили, — сказал Корякин. — Я думал, они приедут.
— До вас сейчас не доберешься — видите, что кругом творится? Это вы жаловались в райком? — спросил Правоторов.
— Как не жаловаться — совсем шевелиться перестаете. У вас на все причины. Ребят-то немного, а и тех на подсосе держите. Трактор лесу привезти — дай, пилораму напилить досок — дай, людей пособить — дай. Где ж терпение на вас брать?
— Да и вы тоже хороши: цементу вам дай, известки одолжи без отдачи, печи сложить помоги. А что людей мало, так у нас основная стройка — там.
— А мы, значит, не основная? — покачал головой Корякин. — Хорошие вы ребята, что ты, что твой начальник, неохота с вами ссориться, но что делать? Не понимаете вы многого, ребята. Так и передай твоему начальнику — мира не будет.
Спустившись под гору и отворив жидкие скрипучие ворота, они вошли за плетеную изгородь, за которой стояли два трактора. Угрюмый чернявый тракторист собирал на деревянном верстаке масляный фильтр из картонок. Корякин объяснил ему, кивнул головой за речку, что надо тащить из грязи машину. Тракторист поворчал, попрепирался с бригадиром, с неохотой отложил свою работу и полез в трактор. Правоторов собрался вслед за ним, но Корякин удержал его:
— Они сами с усами. Пойдем лучше со мной, посмотрим хозяйство, твое и мое.
Правоторов подчинился. Они двинулись в гору, и, когда поднялись, Корякин потянул его влево, к старому свинарнику. Правоторов оглянулся: трактор, стрекоча гусеницами, ходко бежал через пихтач за речкой — и пошел за сутуловатой спиной начальника. Через ворота они вошли на широкий двор, обнесенный глухим забором. Двор разделяли легкие жердяные изгороди, а по бокам двора стояли два низких сарая, сложенных из горбыля и крытых соломой. Утопая в грязи, они прошли двор и, с трудом отворив низкую дверь, наклонившись, вошли в один из сараев. В сарае было полутемно и стоял смрад. Правоторов задохнулся, и первым его желанием было желание выбежать отсюда. Но Корякин посматривал на него, и Правоторов сдержался. Понизу будто клубился серый дым — это двигались свиньи. Они рылись в сыром навозе, терлись о черные деревянные столбы, толкали одна другую, кусались, взвизгивали, хрюкали. В теплом густом тяжелом воздухе слышалась возня свиных тел, хрюканье и визги. Рослый лохматый хряк, утробно хрюкая, старался задрать голову.
Правоторов осмотрелся: черные изгрызенные стены кое-где просвечивали; под соломенной крышей жили воробьи. Заметил в глазах начальника едва заметную усмешечку и приготовился слушать. Но начальник молчал.
Правоторов хорошо знал проект не существующей еще свинофермы, даже не свинофермы, а целой фабрики с длинными узкими корпусами. В его рабочей тетради были аккуратно вычерчены эскизы объектов, на которых он работал. Эскизы были вычерчены цветными карандашами, со всеми размерами: план здания, площадка с коммуникациями, разрезы, расстановка оборудования. Был там и эскиз фермы, такой же аккуратный и красивый, как другие. Правоторов легко представил себе эту будущую ферму — с чистыми побеленными потолками, с белым ярким светом ртутных ламп, тугим движением воздуха в вентиляционных системах, легким скрежетом транспортеров в бетонных лотках; в кормокухне — кафельная плитка, желто-красные котлы, никелированные трубки, шкалы, стекло... Котлы сейчас лежали в сугробе за стройплощадкой, привезенные и сваленные, и снег заносил их сантиметр за сантиметром всю зиму. Никель, проглядывающий сковозь упаковку, стал на снегу тусклым. Правоторов говорил Корякину, чтоб убрали котлы куда-нибудь под навес, ведь до монтажа еще далеко...
