больно было это слышать. Слышать, как ты просишь не трогать тебя и не разговаривать с тобой. Говорила, что не простишь меня за то, что я разбила твою семью. Но даже тогда, я пыталась и дальше. Но прошел год, а ты так и продолжала меня ненавидеть. Ты ненавидела своего отца. Так ты говорила. Сказала ему, что он предал тебя. Ты была слишком зла на нас. И в конечном итоге стала отдаляться. Запиралась в комнате и не выходила часами. Возвращалась с прогулки позже других девочек. Мы давали тебя свободу. Думали так тебе станет легче. Но это не помогало. И Кэлвин сказал оставить тебя в покое, думал перебесишься и успокоишься. Думал ты повзрослеешь. И мы забросили тебя. Забыли, что ты тоже есть в этом доме. Кэлвин пропадал на работе, я тоже часто задерживалась. Мы забыли, что ты есть в нашем доме. Забывали, что нужно вернутся по раньше, ведь ты дома одна…
— Зачем ты мне все это говоришь? — Ивон повысила голос. Она не хотела этого слушать. Не желала продолжать этот разговор — Хочешь сказать это была моя вина? Моя вина в том, что вы двое отвратительные родители?
— Ивон, не кричи…пожалуйста.
— Я не хочу это слушать. Ты сейчас здесь говоришь мне, что вам было плевать на меня. И хочешь, чтобы я была спокойной.
В комнату вошел Дональд, за ним Джаред. На улице уже темнело так, что крик мог привлечь внимание соседей. Но Ивон было плевать.
— Что случилось? — спросил Дональд, вставая рядом с Хейлин
— Точно, вас еще не хватало. Знаешь Хейлин выходит очень уж удобно. Ты стоишь тут вся в слезах, а я кричу на тебя. Выходит, что снова здесь плохая я. Просто нет слов, как я…
— Это моя вина — прошептала Хейлин, между всхлипами.
— Что ты сейчас сказала? — Ивон смотрела на мать, и не как не могла понять, что происходить.
— И вина Кэлвина.
— Ты права, Хейлин — ответила чуть тише Ивон, но слишком грубо и резко — это все ваша чертова вина. Вы игнорировали меня. Не хотели никуда со мной ходить. Не ходили в школу на праздники, а я просила. И ждала до последнего. И это еще не самое обидное. Знаешь, что было больнее, что каждый учитель знал, что вы не придете. Они успокаивали меня. А ребята, они смеялись надо мной. Говорили, что родителям на меня наплевать. Называли сиротой…
Хейлин тоже не могла больше этого слушать. Все это было слишком для нее. Только теперь она видела всю ту боль, что копилась в Ивон годами. Они заслуживали ее ненависти. Хейлин смотрела на Ивон, видела, что та старается сдерживать слезы. Чего сама она не делала.
— Прости, Ив — Хейлин сделала шаг вперед. Она хотела обнять дочь, но Ивон сделала шаг назад выставив руку вперед.
— Думаешь твое прости, что-то исправит? Думаешь, увидев тебя в слезах, я пожалею тебя и буду вести себя, как примерный ребенок? Так получается? — Ивон была в ярости. Она кричала, срывая голос. Джаред смотрел на нее. И она видела жалость в его глазах — Я хочу, чтобы вы ушли из моей комнаты.
— Ив,…
— Либо уйду я.
21
Дональд сидел рядом с женой на кровати в их комнате. Она не переставая плакала, как только вышла из комнаты Ивон.
— Я не знаю, что хуже — начала говорить Хейлин, вытирая слезы — Когда она не знала всего этого, она была просто молчаливой и закрытой. Она ненавидела нас. А теперь… теперь Ивон, а если она станет чувствовать вину? Что если она посчитает, что сама оттолкнула меня? Она была ребенком, не знала, что делает. Это наша вина и только. Мы позволили ей считать, что не хотели быть ее родителями. Кэлвин пытался, но он никогда не отличался терпением. А с Ивон его нужно было иметь. Она была очень упертым ребенком с момента переезда. Совсем не хотела быть с нами. Просила вернуть ее матери…
Дональд сидел рядом с женой. Он видел, как трудно той дается говорить о прошлом. Слышал чувство вины в голосе жены. Но встать на ее сторону не мог. Хейлин это понимала по его взгляду. Они оба видели слезы в глазах Ивон. Слышали боль в ее голосе.
— Хейл, злость Ивон это нормально — сказал Дональд, стараясь подобрать слова, чтобы не делать больно жене — Дай ей время. Думаю когда-нибудь Ивон сама захочет поговорить.
— Я так завидую твоим отношениям с сыном.
— Не стоит. Когда мы с его мамой разводились, Джаред воспринял это, как любой мальчик в тринадцать лет. Он винил меня, даже год со мной не разговаривал. Отказывался видится. Я просто дал ему время.
— Я не ее мать и Ивон не зачем будет мириться со мной. Мы никто друг-другу.
— Ты правда так думаешь?
— Дон,…я не знаю.
Настоящее.
22
Ивон не плакала. Как только они вышли из комнаты. Ивон продолжила стоять возле кровати. А ей хотелось кричать, пока сил не останется. Хотелось что-нибудь сломать, чтобы выпустить злость. Руки продолжали трястись, даже когда прошло больше десяти минут. Она легла на кровать, закрыла глаза. Слова Хейлин кружились в голове. Весь их разговор продолжал играть в памяти Ивон. Она хотела заплакать, выпустить эмоции наружу. Но ничего не выходило. Ивон лежала на кровати с закрытыми глазами, считая в уме от одного. Как уснула Ивон не помнит. Открыв глаза, она увидела солнечные лучи, попадающие через окно в ее комнату.
Оставалась неделя до начала учебного года. Еще какой-то год и Ивон сможет уехать. Куда поступать ее это не волновало. Главное как можно дальше от этого дома. И этих людей.
На утро Ивон начала сомневаться в своих действиях. Может стоило выслушать Хейлин? Может это поможет ей перестать так ненавидеть всех вокруг? Поможет понять, почему она не может сближаться с другими? Почему она бросила друзей?
Ивон нужны ответы на эти вопросы. Но стоят ли эти ответы, того чтобы снова слушать Хейлин? Ивон в этом не уверена.
***
— Проваливай — сказала Ивон, улыбнувшись Рону.
— Само дружелюбие. Джареду повезло с сестрой — Ивон понимала, что Рон говорил это с иронии. Она не винила его. Сама заслужила.
— Он мне не брат. Ты это прекрасно знаешь.
— Я думал это было свидание — Ивон непонимающе посмотрела на друга — тогда в кофейне.
— Ты ревнуешь?
— А ты сейчас флиртуешь со мной? — Ивон резко посмотрела на него. Она больше не улыбалась.
— Рон,…
— Ивон,
