это еще что за выдумка?
— А вот Бонжакри, кстати, существует… существует… ну, на самом деле существует, — вставляет Субасдай. По-английски он говорит плохо, но с большим удовольствием. — Что-то летучее… ну, такая обезьяна, но с крыльями и хвостом. Не длинным хвостом. Ну, как его… как его… ну, вы понимаете… Эльф. Джинн такой. Из джунглей. Приходит в дом, если у тебя… ну, эти… сережки, забирает тебя. А если нет сережек, он забирает… как его… детей.
Переглядываемся, прикидывая, сколько уже выпил Субасдай.
— Да, правда-правда, — убеждает он, — в зоопарке. В зоопарке можно видеть. Я видел. На него охота, кости дорогие, их продают. Можно проверить. Бросить в воду. Настоящие кости, ну, Бонжакри, они поплывут вверх. Вверх по реке. В них суперсила. А есть еще этот… Эрса Гунба. Растение такое, высоко в Гималаях. Где этот… снег. Шесть месяцев растет, шесть месяцев ползет. Очень ценный, медицинский. Китайские люди… ну, китайцы ищут, да, на вертолетах. — Субасдай невозмутимо улыбается.
Вечера здесь короткие, все расходятся по лачугам. Мы идем к своей хижине и смотрим на небо — такое, как будто бы близкое нам теперь. Миллиарды звезд и Большая Медведица, перевернутая с ног на голову, как и наша новая жизнь.
Глава 5
Школа
5.1. «Академия майя», альтернативная школа
Maya Universe Academia, частная организация, существующая в основном за счет волонтеров, была открыта в 2010 году Манджилом Рана, молодым непальским энтузиастом, вернувшимся из Америки. Бытует легенда о том, что Манджил был влюблен в девушку, свою сокурсницу-американку. К сожалению, она не относилась к его чувствам серьезно и, когда Манджил сделал ей предложение, отказала ему. Тогда он вернулся в Непал и вложил всю свою любовь и энергию в школу, которую так и назвал — «Майя»[37], в память о своей несчастной любви. Когда девушка узнала об этом, она изменила свое решение, но было уже поздно: Манджил ответил ей, что теперь его любовь навсегда останется здесь, с этими детьми и этой школой.
— Так была организована наша академия, которая начиналась на одном вдохновении, с парой волонтеров и десятком школьников, — рассказывает мне Бруно по дороге в класс. — Теперь же это целая корпорация в три школы по разным частям Непала, с тремя сотнями школьников и парой десятков волонтеров в главном корпусе. Подразделение «Сагарматха» выглядит в сравнении с этими цифрами, конечно, скромнее. Мы имеем разрешение на обучение детей лишь начальной школы, а после они отправляются в главный корпус. Поэтому классов здесь всего шесть, а учителей — не больше семи: три иностранца из волонтеров, три деревенские учительницы-непалки и Асис, он преподает здесь общественные науки. Детей, если не ошибаюсь, около семидесяти. И сейчас я познакомлю тебя кое с кем из них. Все наши классы названы именами животных. Самые старшие, например, у нас «львы». Потом идут «лофофорусы»[38] и «гиппопотамы». Есть еще «кролики» и «инси-винси», паучки такие. А мы с тобой направляемся в самый большой наш класс, к «динозаврам». Ну что, готова?
Мы с Бруно заходим в круглую мазанку с соломенной крышей и земляным полом.
— Доброе утро всем! — громко приветствует он.
— Доброе утро, Бруно-сэр! — кричат дети что есть мочи и с удивлением смотрят на меня.
— Кто знает, как зовут новую мисс?
Тишина.
— Как тебя зовут, новая мисс? — кто-то решается наконец спросить.
— Привет! Меня зовут Энн.
— Пускай лучше Энни, — шепчет Бруно, — так им будет проще.
— Энни. Меня зовут Энни, — поправляюсь я.
— Энни-мисс! Энни-мисс! Здравствуйте, Энни-мисс!
— Как дела, Энни-мисс?
— А сколько тебе лет?
— А у тебя есть братик, Энни-мисс?
— А как зовут твою маму? — наперебой кричат они, прыгая вокруг нас.
Смотрю на Бруно — он просто улыбается. Он привык.
— Не пугайте Энни-мисс, сегодня ее первый день в нашей школе, — говорит он. — На следующей неделе я уезжаю, и она будет вашим новым учителем естественных наук.
***
Все верно, естественные науки. Не английский, как я предполагала, и даже не история с географией. Мне досталось природоведение, и я не имею ни малейшего представления о том, чему буду учить шесть разных классов. А, В, С, D, Е и… F? Не угадали. N, новички, самые маленькие в этой школе, не старше шести лет. Самые взрослые, как не сложно догадаться, класс А — им, как рассказал мне Бруно, от десяти до тринадцати. Смотрю на детей — грязные, лохматые, все, как один, сопливые, они разглядывают меня и с любопытством чего-то ждут. А что я могу им дать? Быть может, немного европейских манер? Как, например: не трогай, будь добр, мой шею, а ты, пожалуйста, верни блокнот. Будем откровенны, я попала сюда не из большого желания передать накопленное, мои склады еще пусты. Меня привела к ним такая же жажда познания, и ответственность, сопровождавшую мое решение, я осознаю в ту самую минуту, когда открываю рот. Слишком тихий голос. Господи, как же я справлюсь с такой толпой своим полушепотом? Но главное, что я им скажу?
***
Смотрю на Бруно и восхищаюсь тем, как ловко он справляется, уверенный в каждом своем слове. Но важно даже не то, что он говорит, а как безо всякой суеты, но с таким увлечением, словно в фотосинтезе и почковании кроется истина мира. Он знает всех по именам, безостановочно шутит и общается, а дети лишь соревнуются в том, кто овладеет его вниманием. Но главное, он добрый.
Длинный, расслабленный парень: большой рот, очки, манерные, несколько, жесты — его невозможно понять, пока он не улыбнется. А улыбается он что надо — не часто встретишь такую безыскусную улыбку. Улыбку, которая напоминает тебе, что это не средство обороны, не показатель успеха или того хуже — жест вежливости. А только то, что улыбка — лучший способ выразить свое счастье. А может быть, дело в том, что я давно не видела этой аттикусовой простоты и доверия в отношении взрослого и детей. Никакой снисходительности, ни малейшего раздражения — я наблюдала за ним и ужасалась тому, как далека я сама от этого.
— Я проверил ваши работы. Пожалуйста, не расстраивайтесь и не злитесь. Ничего страшного в том, что вы допустили ошибки, нет. Без этого не происходит процесс обучения, — говорит Бруно и раздает результаты тестов.
Один из ребят швыряет свою бумажку в окно.
— Где твой тест, Падам? — спрашивает Бруно. Мальчик смеется и указывает на проем в стене.
