Я дошла к своей любимой скамейке, с которой открывался прекрасный вид на озеро, и присела. Естественно никакая Маша меня к себе не звала, она в последнее время странно себя вела, будто злилась на что-то. Но, переступив через гордость, я попыталась её набрать. Ни в первый, ни во второй, ни в третий раз она не подняла трубку.
Желанием ночевать на улице я не горела, поэтому у меня оставался последний вариант — Ваня. Он около недели уговаривал меня встречать новый год у него дома, а после отправиться в клуб с друзьями, но я была против. Но сейчас, похоже, выбора у меня не оставалось. Я начала быстро искать номер Вани в телефонной книге, руки сильно мёрзли, казалось, уже не смогу из сжать или разжать.
Я почувствовала резкую боль и холод на своей щеке, от чего мой телефон выпал из рук. Потерев щеку рукавом и подняв телефон я осознала, что случилось.
— Здрасте, извини, я случайно, — маленький мальчик, который зарядил снежком мне в лицо, стоял, закутанный в зимний шарф, шапку, куртку, с виноватыми глазами рассматривая меня. Ответить я ничего не успела.
— Вадим, что ты уже натворил? — мужчина резко подошёл и струсив рукавички мальчика от снега, поднял его на руки. — Девушка, извините нас, пожалуйста, я уверен он не нарочно, — мужчина, с ребёнком в руках обратил свой взгляд на меня:
— Чайковская? — ошарашено спросил он.
— Здравствуйте, Станислав Алексеевич.
9. Новогодняя ночь, в которую я окончательно завралась. Часть 1.
Такая встреча была для меня совершенно неожиданной, казалось я с большей уверенностью могла сейчас встретить какую-то звезду, но не его. И была бы, кстати, не против. Моя щека продолжала печь и краснеть от удара снежкой, которую слепили маленькие ручки этого очаровательного мальчика.
— Не переживайте, он, как настоящий джентльмен, уже успел попросить прощение, — мои уста, как розы, рдеют и расплываются в обворожительной улыбке, пока взгляд встречается с малышом, который, также, довольно улыбается.
— Замечательно, красавчик, — учитель похвально улыбается и подставляет свою пятерню, в которую, в тот же момент, хлопает малыш. Я думаю вам доводилось встречать настолько милых и харизматичных детей, грациозности которых позавидовал бы любой актёр кино и эстрады. Этот малыш был явным примером таких детей, что, несомненно, меня умиляло. Возможно, этим прекрасным глазам, голубого цвета, я бы смогла простить даже нарочно брошенную снежку.
— Что ты делаешь тут? Через пару часов Новый год, почему ты не дома? — Станислав Алексеевич «включил» режим учителя осматривая меня с ног до головы, будто я какой-то экспонат в музее, кстати, в том самом куда «её водил Серега».
— Долгая история, — кратко и ясно дала понять, что разговаривать об этом не собираюсь. Мужчина, в то время, опустил ребёнка на ноги и поправил на нем шапку, после чего малыш побежал к недоделанному снеговику, а учитель приземлился ко мне на лавочку.
— Собираешься провести праздник одна и окоченеть в этом неприлично коротком платье? — он обратил внимание на край моего наряда, который выглядывал из-под короткой куртки. Его интонация смутила меня и заставила появится румянец на моих щеках, повезло, что щеки и так горели от мороза, и такая реакция осталась незамеченной зорким глазом мужчины. Руки схватились за подол платья, в попытке немного оттянуть его вниз.
Телефонный звонок не дал возможности, что-то ответить. Замёрзшими от холода руками я достала телефон, который, к слову, был мокрым после падения в снег. На экране мигало «Ваня» и звучала стандартная мелодия, не знаю почему, но не любила ставить на звонок свои любимые песни. Недолго думая, пальцем я приняла вызов и поднесла телефон к уху. Учитель, в свою очередь, внимательно наблюдал за разговором.
— Никуш, ну что? Может всё-таки согласишься провести этот день в моей компании? — голос парня звучал позитивно и таил в себе надежду. По несчастному стечению обстоятельств — учитель чётко слышал говорившего. Динамик был громким и, к слову, начал немного репеть, видимо из-за попавшего снега, который в конечном итоге растаял и превратился в воду.
— Вань, я сейчас дома и пока не знаю, что тебе ответить. Наберу тебя немного позже и дам ответ, — без лишних слов ответила я и положила трубку не дожидаясь ответа. Знаю, у меня прекрасная логика, просто божественная. Я уже трезво осознавала, что другого выхода у меня нет, только отмечать в компании с Ваней и не то, чтобы я этого не хотела. Просто знала, что этот день приведёт нас к началу отношений, к которым я ещё не готова. Именно поэтому так глупо оттягиваю время, будто пол часа что-то изменят.
— Не хорошо врать, Чайковская, — Стас с интересом, изучающе рассматривал меня, а его рука легла на спинку лавочки сзади меня. Не был бы он моим учителем — подумала бы, что меня пытаются склеить.
— Если и вру, то вру во благо, — твердо заявила я, понимая, что это скорее отмазка, которую я придумала в оправдание сама для себя, чтобы совесть не мучила. Наверное, у меня был слишком отрешенный вид, потому что, иначе, от учителя не последовало бы такого предложения:
— Значит так, идти туда, куда тебе не хочется, такое себе удовольствие, поэтому ты идёшь ко мне, — самодовольно заявил он, после чего добавил. — Возможно, идти ко мне ты тоже не горишь желанием, но меня это совершенно не волнует. Бросить ученицу замерзать на улице в новогоднюю ночь — слишком, даже для меня. Ладно в другой день, тогда бы я ещё задумался, но не в праздник.
Все мои отнекивания и зарекания «никуда не пойду», будто не были услышаны. Учитель встал с лавочки и, подняв меня за плечо, позвал ребёнка, который, за время нашего разговора, уже практически закончил лепить снеговика, которому не хватало ведра и морковки до полной готовности. После чего мы направились в неизвестном для меня направлении.
Этот человек странно влияет на меня, будь кто-то другой на его месте — я никогда не послушала бы куда мне идти, а куда нет, и, соответственно, не двинулась бы с места. Но он, пропуская мимо ушей все мои замечания и протесты, одним только видом показывает, что его решение непоколебимо. Мужественность так и сочится с каждой его уверенной фразы. Возможно, поэтому его хочется слушаться и подчиняться?
Размышляя мною не было замечено как мы добрались до подъезда и уже стояли в ожидании лифта. Довольно ухоженный подъезд, будто после капитального ремонта. Стены нейтрального цвета, лифт, на котором ещё не красуются матерные слова и заявления вроде: «Светка, из тридцать четвёртой, шлюха», и, что самое удивительное, нет неприятного запаха, который, как мне кажется, присущий каждому подъезду, будь то запах с подвала или чьих-то отходов биологического происхождения. Мой подъезд был полной противоположностью этому. Вскоре прибыл лифт, в который мы зашли, а следом за нами забежала ещё одна пара с ребёнком.
Для шестерых человек лифт был тесноват, поэтому я изначально не заметила того, что учитель был прижат ко мне. Я на секунду подняла взгляд и встретилась с его заинтересованными глазами, от чего-то, сразу, засмущавшись, перевела взгляд на пол. Его рука легонько провела по моему лицу, заправляя локон моих волос за ухо. Мои щеки начали гореть ещё более алым цветом. Вот чёрт, почему меня так смущаю его прикосновения?
