и самой лодкой. Этими перчатками мы смутили всю команду. Перчаток не было ни у кого. Перчатки были только у нас.
Лодки были крейсерские, это не очень большие лодочки, без всяких удобств и без кают. Команды на всех лодках смешанные: мальчики, девочки, маршрут от Севастополя до Балаклавы. Вообще-то это несколько часов. Намек поняли? Вот-вот. Это просто чудо, что все обошлось, и первое, что мы посетили в Балаклаве на берегу, были «маленькие домики неизвестного архитектора».
На нашей лодке было пять человек. Это были мы – две девочки из Москвы и три настоящих моряка – капитан и два его помощника. Они родились и выросли на берегу Черного моря и с самого детства соединили свою жизнь с морем и яхтами.
С утра пораньше мы все, те, кто решил принять участие в регате, собрались в порту, там же собрались и лодки. Они теснились около причала со стороны моря, а мы – люди – тоже «кучковались» и теснились около причала на суше. Погода была прекрасная.
Солнце было ярким-ярким, море было синим-синим и ветер был, а временами очень сильный.
Да, ветер был сильный и очень холодный. И только-только наша лодка отошла от берега, ветер стал нас «доставать». Он трепал наши волосы и забирался под маечки. И откуда, скажите на милость, в бухте, окруженной со всех сторон городом, который уже напитался солнцем и теплом, такой холодный ветер? Ведь уже конец мая, почти лето. Как хорошо, что мы захватили с собой кое-что из одежды. Не теряя времени даром, мы стали одеваться. Одевались постепенно и многослойно: брючки, кофточки, курточки, платочки, капюшончики. И в итоге превратились в два «кочанчика капусты». А наши сумочки и пакетики, которые так удивили команду, – когда мы грузились с этими сумочками на борт, они, подозрительно глядя на наши набитые сумки, спрашивали друг друга, правда, шепотом: «А что это у них в сумках?» – исчезли. Члены же команды, кроме нас, всю гонку оставались в одних маячках и даже не посинели. А глядя на нас, они удивлялись тому, сколько мы на себя натянули одежды, они пытались нас урезонить и подбить на то, чтобы мы сняли с себя хоть что-нибудь из одежды. Но, надо сказать, мы держались до последнего и капюшоны сняли только, когда пришвартовались в Балаклаве. А они, наши «сокомандники», будучи в маечках, еще и купались, ныряя головой с борта лодки. Вот так. Мы отнеслись к этому очень уважительно, приняв их за «моржей». Но оказалось все гораздо проще: у них просто нет горячей воды. Вода есть, но чтобы сделать ее горячей, ее надо кипятить или подогревать, а наши «сокомандники» были настолько молоды, что им было легче и быстрее искупаться в холоднющей воде, нежели ее подогревать!
Обязанности среди членов команды распределили быстро и четко. Капитан сидел на носу лодки и тем самым контролировал процесс сохранения баланса. Как только лодка под порывами ветра давала крен в какую-то сторону, капитан быстро перебирался на противоположный борт и своим весом выравнивал лодку.
В команде оставались еще четыре незадействованных человека: два помощника капитана и мы – две девочки. Один из помощников добровольно взял на себя руководство оставшимися членами команды, а именно девочками. Он рассадил нас по разным бортам – друг напротив друга – у каждой в руках был свой трос. Когда грот перебрасывали в одну сторону, кто-то из нас травил свой трос, а кто-то выбирал. То же самое в другую сторону. Работка оказалась нехитрой, мы быстро ее освоили. Вообще-то мы были готовы, во всяком случае, морально, к трудовым будням простых матросов. По секрету: мы даже взяли с собой упаковку резиновых перчаток на случай, если нас заставят, нет, нам поручат, нет, дадут команду быть дежурными, т. е. нести вахту. И нам придется убирать места общего пользования. Как это «по-морскому»? Гальюн. Но такого на лодке не было в принципе, потому что наша яхта не была предназначена для автономного дальнего плавания – длительных морских и океанских переходов, океанских регат. Наша крейсерская яхта была оптимизирована только для спортивных состязаний, а не каких-то там круизов и прогулок.
Не могу сказать, что мы особо настаивали или расстраивались по поводу того, что нам не дают управлять яхтой. Нам и так было хорошо и комфортно. Мы вырвались из привычной атмосферы, в которой жили и работали, в которой не было солнца, моря, волн и ветра, а получив все это сполна, просто наслаждались каждой минутой пребывания на лодке. Наши мысли были заняты только тем, чтобы все, что видим и чувствуем в эти минуты, оставалось с нами как можно дольше. И в минуту жизни трудной мы вспомнили бы и солнце, и море, и ветер… и улыбнулись. И уже с улыбкой преодолели бы все жизненные невзгоды.
Наша команда, споро и быстро выполняя свои обязанности, посматривала на нас снисходительно. Видя, как далеко от действительности витают наши мысли, они нам больше ничего не поручали, всеми другими тросами управляли сами. Они то ставили, то убирали стаксель, перебрасывали грот и даже, нам на удивление, «выбросили» спинакер. В необходимости его «выбрасывать» мы очень сомневались. Памятуя прошлую нашу регату и те сложности, которые были связаны со спинакером, мы хором запротестовали. Но получили от всех полный «отлуп». Спинакер был «выброшен» без сучка и задоринки, это прибавило скорость нашей лодке, и она понеслась, если можно так сказать, на всех парусах к финишу.
Мы вышли в открытое море, за спиной у нас остался Севастополь.
О, как он был красив в морской дымке! Когда произносят название этого города – Севастополь – все, ну не все, а, наверное, только жители нашей страны, вспоминают героическую судьбу этого города. А жаль. Мне очень жаль, что у такого красивого города, в котором живут замечательные люди (не могут в такой красоте появиться на свет, жить и работать, плохие люди) такая трагическая судьба. Да, он все пережил, не раз восстанавливался после разрухи, и каждый раз он набирался сил, энергии и красоты. Но так хочется, чтобы его называли просто Севастополь, а не героический оплот мира и демократии. Пусть он просто будет городом красивым, богатым, уютным. И будет только цвести, а не постоянно восстанавливаться.
Мы шли вдоль берега в направлении Балаклавы. Нельзя назвать этот берег грозной скалистой грядой, но тем не менее это настоящие горы, не очень высокие, но отвесные. В случае необходимости они могут быть неприступными укреплениями. Ну вот, опять вернулись к описанию военной мощи и неприступности этого
