но все было очень доброжелательно, интересно и весело. Меня спрашивали о той, будем говорить, «земной» жизни. Всех интересовала не моя физическая и теоретическая подготовка к такому серьезному событию, как участие в регате, а кто я есть там на земле? Не знаю, удовлетворили их мои ответы или нет, но я рассказала о себе правду только правду.
Адмирал всегда удивительно элегантно выглядел, при этом не имело никакого значения, что на нем одни лишь шорты. Он знает всех участников регаты. Яхты – это часть его жизни, пожалуй, самая яркая и значимая. Он очень много сделал и делает для того, чтобы все, кто случайно попал на регату или проявил хоть какой-то интерес к ней, понял, что жизнь без яхт – это не жизнь. Без яхт – это просто жизнь на суше. Без моря, без ветра, без солнца, без чаек, без атмосферы всеобщего единения и в то же время духа соревнования.
И вот с адмиралом-то оказалось договориться легче, чем со всеми прочими. Между нами сложились такие хитрые отношения, он как бы за меня, а я всегда как бы за него. Как только я завела с ним разговор про штурвал, он все понял, хотя я начала издалека. Адмирал почти сразу – ну, конечно, предварительно окинул меня взглядом с ног до головы, как бы оценивая – чуть-чуть поразмышлял и разрешил мне порулить командирским катамараном. Это решение, конечно, не одобрили главный судья, да и капитан тоже.
На всех яхтах тот, кто за штурвалом, держится за него стоя. А на командирском судне почему-то сидя, т. е. капитан нашего катамарана сидел и держался за штурвал, прямо как в автомобиле водитель держится за руль. Водительская скамеечка, будем называть ее так, была большой. На ней свободно могли разместиться два человека весьма плотной комплекции. Без ложной скромности надо сказать, что я совсем не плотной комплекции. Но командир и не собирался мне уступать место. Он сидел вольготно посередине скамеечки. Я попробовала с одной стороны, потом с другой – ничего не получается, тогда я, мягко говоря, просто его потеснила. Бочком-бочком, и сдвинула его на край рулевой скамеечки, усевшись с ним рядом. А заняв рулевое место, тут же ухватилась за ту часть штурвала, которая была с моей стороны. Он явно не ожидал от меня такого, а потому отпустил руль, и я понеслась, как в автомобиле: руль налево, руль направо. Но лодка, катамаран или любое другое «плавучее средство» – их так называют – на воде не поворачивается так быстро, как автомобиль. Руль повернул, а это «плавучее средство» все еще идет прежним курсом по инерции. Бдительный капитан быстро пришел в себя, потеснил меня своим бочком и ухватил штурвал снизу. Я настойчиво отталкивала его руку, мне хотелось самостоятельности, хотелось почувствовать, как катамаран будет послушен только мне, но не тут-то было, капитан победил. Сначала он хватался за штурвал только тогда, когда ему казалось, что я поворачиваю не в ту сторону. Потом он старался ненавязчиво, так чтобы я не видела, снизу поворачивать штурвал туда, куда надо. Ну а потом полностью захватил штурвал, разрешая мне за него просто держаться и никаким образом не влиять на направление движения нашего катамарана. Пришлось подчиниться: капитан есть капитан.
Ну вот рассказ закончен.
А где же любовь? Во многих современных фильмах, особенно в фильмах «дикого запада», есть такие эпизоды, когда необходимо показать, что человеку очень хорошо, что он просто летит на крыльях, в этом случае обычно он восклицает: «Я всех вас люблю!»
Хотя любовь, конечно, была. Посудите сами, изучать морские узлы по картинкам – это очень сложно. Хорошо, когда их тебе кто-то покажет и с тобой вместе завяжет и развяжет несколько раз. Мне так повезло, моим учителем в этом деле был настоящий «морской волк» – капитан первого ранга, всю свою жизнь проведший в море на военных судах. Он знал все эти узлы на память и мог завязать и развязать любой узел с закрытыми глазами. Конечно, он обучил меня только нескольким узлам, но самым любимым его узлом, которому он, прежде всего, обучил меня, был «беседочный узел». Когда он показывал мне, как его завязывать, то стоял сзади, почти обнимая меня со всех сторон и дыша мне в затылок. Ах, этот «беседочный узел», благодаря ему я услышала так много приятных слов и комплиментов в свой адрес. Что на это сказать?
Если это не любовь, то что же такое любовь?
А я была влюблена в море, солнце, ветер, в белые яхты и синие паруса, и в людей, т. е. во все сразу.
Я всех вас люблю! Всех-всех, кто был рядом, и все-все, что окружало меня.
А море было синим-синим, а солнце было ярким-ярким и ветер был, а временами очень сильный.
Спинакер и я
P. S.
Теперь я знаю, что такое «Спинакер». Это не просто легкий парус большой площади, это еще и коварный, опасный почти что зверь, которого надо укрощать.
А еще меня научили, как определять, куда дует ветер, совсем не так, как дед Щукарь («Поднятая целина» Михаила Шолохова). Надо повернуть голову сначала одним ухом в сторону ветра, а потом другим, и если в оба уха ветер дует одинаково, значит, ветер дует вам в лицо – наветренная сторона.
Я и ветер
Спинакер 2
Это такой парус – для непосвященных, а для всех остальных:
«Ветер в вантах гудит и воет.
Яхта мощно летит, картинно.
Небо, парус, душа и море —
Все сливается воедино…»
(Автор: Солнечная женщина)
Нам было радостно и беззаботно. Как будто мы оказались в своем детстве, на лето родители привезли нас в Крым, тут была клубника, черешня, солнце и море. Все это было и сейчас. Сладкая-сладкая клубника, вкусная-вкусная черешня, яркое-яркое солнце и синее-синее море. А мы, правда, уже не дети, приехали не просто отдохнуть, а поучаствовать в регате.
Это наша не первая поездка на регату, назвать нас бывалыми яхтсменами, конечно, нельзя, но то, что мы не новички, это точно. Вид у нас боевой: кроссовки, шорты, майки с эмблемой регаты «Морское перо» и перчатки. Такие специальные перчатки с отрезанными кончиками на пальцах – это чтобы не потерять чувствительность пальцев и в то же время не порезать ладошки о крепкие жесткие тросы и канаты, с помощью которых управляют парусами. А управляя парусами, управляешь
