Сергей увидел на причале Женю с Лесей, счастливую, с цветами, и сердце его дрогнуло.
Неужели она теперь всегда будет ждать его из плаванья? Неужели после стольких лет ему будет, зачем и к кому возвращаться на берег!
Будет, кому слать радиограммы, и не завидовать сослуживцам, которые за несколько дней до причала не находили себе места на судне.
– Женя! Здравствуй! Надо же, и цветы мне. А это…
– Леся, моя сестра.
– Здравствуйте, Леся.
– Можно на ты. И можно обнять меня и Жеку, то есть, сначала Жеку, потом меня. Сестра, наконец, раскололась и рассказала про вас родителям. Идёмте к нам обедать?
– Так, сразу? Пойдём, посидите у меня в каюте, пока я освобожусь.
– Как там Антон? – задала Женя свой главный вопрос.
– В порядке Антон, друга себе завёл, правда, порядочного шалопая. Учится прекрасно. Но тебя ждёт. Мне к вам в форме или в штатском?
– В форме, конечно, в форме! – сказала Леся.
Дома всё было прекрасно, Сергея никто не ждал, пригласить его на обед – Лесина самодеятельность.
Но обед был настоящий, домашний, такой только иногда выпадал Сергею у женатых друзей. Не было официоза, натянутости, как будто любовь к Жене перенесли и на него, её избранника.
Женя вдруг вспоминала Антона – она так счастлива, а он там один. Но на следующий родительский день она постарается поехать к нему!
Счастливым людям всегда хочется, чтобы и все вокруг были счастливы.
Сергей ушёл, а Женя с Лесей сидели в своей комнате и смотрели фотографии в смартфоне.
– Это Антон, я тебе говорила про него. Мама оставила его в роддоме. Он попросил разыскать её, и я не смогла отказать. Адрес у меня есть, хочу съездить к ней.
– Как ты себе это представляешь, придёшь и спросишь, не бросали ли вы своего больного сына на произвол судьбы?
– Ну, современная молодёжь кого угодно поставит в тупик! – расстроилась Женя. – Я не думала об этом. Покажу его фотографию, скажу, что он здоров, что очень хочет её видеть.
– Поедем вместе! Будем действовать по обстановке.
Дом был старый, пятиэтажный. Фасады не выдерживают здешнего климата. В центре города их подновляют хотя бы время от времени.
– Ну что, идём? Или расспросим бабушек?
– Идём. Придумаем что-нибудь.
Четвёртый этаж, двадцать седьмая квартира.
Двери открыла красивая женщина. Наверно, они пришли зря, Антон совершенно не похож на неё.
Но из-за её спины выглядывали две девочки-близняшки, очень похожие на Антона!
– Вы ко мне?
– Да, по-видимому. Вы Марина Николаевна?
– Да…
– Можно войти? Нам надо поговорить, но желательно, наедине.
– Посидите, девочки кончат обедать и пойдут гулять. Вы из школы?
– Нет. Мы подождём, не беспокойтесь.
Они оглядывались в незнакомой и такой знакомой комнате.
Типовой дом, типовая квартира – гостиная, самая большая и нарядная комната, вход в неё из прихожей, где не повернуться. Вместо коридора – проход на кухню, по дороге дверь в совмещённый туалет и ванную.
Крошечная кухня, девочки сидят за откидным столом. Когда с него уберут посуду, он просто опустится, и в кухне сможет двигаться хотя бы один человек.
Из гостиной двери в две маленькие комнатки. В самой гостиной стандартная мебель – стенка, диван с креслами, цветной палас на полу.
И у Жениных, и у Лесиных друзей были точно такие квартиры, точно такая мебель, разве что книги за стеклом шкафа другие, и обивка дивана и кресел отличалась по цвету.
– Девочки, одевайтесь! Быстро, быстро! И гуляйте перед домом, чтобы я видела вас в окно. Всё. Идите!
Дверь захлопнулась, быстрые шаги по лестнице. И Марина Николаевна вышла к ним, вытирая руки фартуком. Села на краешек кресла, настороженная, как в чужом доме.
Женя подумала – люди, у которых нет никаких тайн, никаких скелетов в шкафу, ведут себя иначе.
– Марина Николаевна, простите, что мы вторгаемся в вашу жизнь, но вы хотели бы что-то узнать о своём сыне? Ничего о нём не знаете с тех пор, как оставили его в роддоме?
В комнате воцарилась напряжённая тишина.
– Он… жив?
– Да. Я привезла вам его фотографию.
Марина смотрела на фотографию и плакала.
– Как похож на отца, просто вылитый. Где он, в интернате?
– В детском санатории, в Санаторной зоне. Он выздоровел!
– Этого не может быть, я узнавала, с таким диагнозом не выздоравливают!
Она плакала и не могла остановиться.
Как будто вся боль, что таилась у неё в душе все эти годы, выходила слезами.
– Испугалась я, больной ребёнок – это же обуза на всю жизнь. Ему всё равно, где жить, лишь бы кормили, и было, где спать, а матери – смотреть на него каждый день, на такого! Молодая была, муж в море месяцами. Вам не понять меня, а судите! Отец его вернулся, сказала ему – мальчик родился мёртвым. Он так переживал, пил весь отпуск, а до этого не пил же! Так хотел сына! И уже не было обратного пути, понимаете? У меня такой камень на душе все эти годы, такой камень!
– Его нужно забрать оттуда. Необходима нормальная школа. А с таким диагнозом и в детский дом не возьмут. Я бы сама забрала его, но я не замужем ещё, и не знаю, как будущий муж отнесётся к такому решению. А как же у вас приняли отказ от ребёнка без согласия отца?
– Мы не были женаты. Это тоже повлияло, не женился бы он на мне! Я не хотела больше рожать, боялась, что и второй ребёнок будет больным. А тут ещё двойня! Даже не сразу мужу сказала. Но здоровые девочки. А как же я сейчас мужу скажу, что сына бросила? Да он меня в жизни не простит!
– Да обрадуется он – сын живой! И здоровый! – вмешалась Леся, что молчала до тех пор.
– Поезжайте на родительский день, поговорите с врачом, он очень хороший человек, всю жизнь посвятил солнечным детям, как их называют. Надо что-то решать. Посмотрите на него хотя бы издали. Добраться туда просто, в субботу теплоход идёт в Санаторную зону, есть гостиница, где переночевать, а в воскресенье тем же теплоходом обратно. Третий корпус.
– Спасибо вам, вы не представляете, как я рада, что он жив и здоров. Оставите мне фотографию? Очень вас прошу! Муж сейчас в море, попрошу соседку, она присмотрит за девочками.
– Их обследовали, здоровы они?
– Я так боялась их рожать, но как объяснить мужу… Одна ложь тянет за собой другую. Здоровые девочки, услышал Господь мои молитвы.
Домой шли молча.
– Можно я поеду с тобой в субботу? – спросила Леся.
