рассказывать.
– Прости, так о чем ты говорила? Это кажется важно.
– Ну, если кажется … Тогда может и действительно важно то что я видела там тебя!
Я совершенно не понимал, как на это реагировать и она, видимо, решила, что я не расслышал.
– Ты не понял меня7 я повторю: я видела там тебя! Ты шел под окнами этой голубятни. Или бежал…
Моя голова немного закружилась. Я стал вспоминать, как выпрыгнул тогда из окна голубятни, как бежал подальше от этого места, одновременно пытаясь забыть все, что только что видел и не переставая прокручивая в голове всё увиденное. Мне хотелось чтобы меня поймали, чтобы я мог в лицо им рассказать, как я случайно оказался там на втором этаже и как стал свидетелем всему тому, что они делали, и в то же время я невероятно боялся, что Алик и Вика узнают, что я подглядывал. Да, я помню, как я бежал. Теперь это видела и Ася. Вряд ли она знает почему, но мне все равно стало ужасно стыдно, что она это видела… Хотя,
– Погоди! А почему ты решила, что видела меня? Я действительно… Короче, в моем прошлом была похожая ситуация с голубятней, но ты вряд ли бы смогла меня узнать, ведь тридцать лет прошло: я тогда был еще ребенком, моложе чем ты теперь. И потом… Как ты поняла, где меня искать сегодня? Какая связь?
Я как будто хотел поймать её на лжи. Вроде как уличить ее пытался, хотя девочка лишь хотела предупредить меня.
– Ты выглядел как тот мертвяк. – Она оглядела меня оценивающе. – Ну, может посвежее и помоложе. Но чем дальше ты отходил от этого сарая, тем старше выглядел и походка… Я тебя по ней узнала. Короче я выпрыгнула из окна и побежала за тобой, а вокруг все стало меняться: ты менялся и все вокруг тоже стало меняться. Ты останавливался все время, башкой вертел, как будто осматривался, а потом я вдруг поняла, что ты стоишь у зоопарка. Я заорала тебе и меня выбросило наверх, и опять в районе станции Каховская. Я в метро и сюда.
– Погоди… Так получается, что я умер?
Ася еще раз оглядела меня:
– Не знаю. Это я у тебя хотела спросить. Поэтому и приехала.
Глава десятая
Мы шли по Большой Грузинской улице и молчали. Вернее, сначала Ася завалила меня вопросами, претензиями, рассказами о домашних делах, о том чего она натерпелась за подкладкой, но потом она выдохлась и мы просто шли. Не знаю о чем думали люди видя нашу парочку, мерно шагающую по тротуару, но скорее всего они о нас вообще не думали, да и было-то этих людей всего ничего.
– Ты расскажешь мне про эту голубятню. – спросила меня Ася, но не требовательно, а вполне спокойно и рассудительно.
– Конечно, я расскажу тебе все что знаю, я ничего не скрою, поскольку у меня нет ответов и везение мое не бесконечно, так что возможно очень скоро тебе придётся самой разгадывать эту загадку, но прежде я хочу спросить тебя о твоих делах.
– Я ушла из дома. – очень спокойно ответила Аня-Ася. – У меня больше нет парня, нет подруги и нет отца.
– Приехали. – сказал я на выдохе.
– Я какое-то время поживу у тебя. – так же просто продолжила она.
И я вдруг понял, что не хочу быть взрослым и учить ее жизни. Когда-то я тоже ушел из дома, мне было примерно столько же лет сколько и ей, и я тоже попросился пожить… Правда не у человека, которого едва знал, а у своего деда, но у нее видимо дедушки нет, так что …
– Хорошо. – ответил я аккуратно, но окончательно. – Можешь пожить у меня. Правда у меня тесновато, но нам, как говориться, не до жиру.
– Вот и славно. – Ася завертела головой. – Я есть хочу, купи мне мороженного. Или нет. – она задумалась. – Лучше булку с молоком и гулять.
Это было так славно и мило: и эта просьба, и выражение её лица, и близость зоопарка, и погода. Так славно, что я испугался. Какой-то мотор завертелся у меня внутри и стало мне невероятно тоскливо. Это длилось всего минуту, и Ася даже и не заметила ничего, но настроение у меня испортилось – я ждал беды.
– Я забрала паспорт, выкинула симку из телефона, так что пусть поищут. – Ася рассказывала о своих делах, но уже не переживая, а деловито, как рассказывают об уложенной в дорогу сумке. – Представляешь папа меня ударил?
Она остановилась, глядя на меня очень серьезно и испытующе.
– Впервые в жизни ударил!
– За что? – я спросил это скорее формально: мне в детстве доставалось и для меня это событием не было.
– За то что я наркоманка и проститутка.
Я сообразил, что обвинение в наркомании может быть как-то связано с нашей историей.
– Ты рассказала про подкладку?
– Ну, мне надо было как-то объяснить. Игорева матушка звонит моим, Аленка – сука сдает меня и привирает с три короба, Виталик такое плетет… Короче, я попыталась рассказать, и они решили, что я нюхаю клей.
– Нет, ну это можно понять: после такого рассказа…
– Понять можно простить нельзя – меня никогда до этого не били, и после не будут… Родители, в смысле. В школе-то я дралась, конечно…
В это я охотно верил, вид у Аси был боевой и даже задиристый. Я же имел вид скорее помятый и испуганный и пытался нарисовать план дальнейших действий, учитывая, что действия эти теперь должны быть совместные. А стало быть, надо будет купить продуктов, приготовить супу, найти где-то раскладушку… Хотя и на полу поспать для меня – не проблема. Купить Асе зубную щётку и еще какие-то вещи, положенные молодой барышне. В конце концов, не так уж и плохо пожить в компании. Будем считать, что ко мне приехала племянница или дочь – о возраст Ася вполне могла бы быть моей дочерью. Если представить, что я бы если…
Ася прервала мои размышления, крайне странным заявлением.
– Твою же мать! – выразилась она тихо, но очень внятно.
Я еще даже и не понял куда она смотрит, но сразу же поверил, что дело обстоит именно так.
– Как они тут вообще на хрен оказались?!
Сначала я попытался понять, где оказались мы. А оказались мы у красивого католического собора на Малой Грузинской улице. И там же возле того же самого собора оказались…
– Смотри – это Алёнка с Игорем.
Я уже понял, что она не рада этой встречи, но еще не догадывался насколько.
