Книга Кедровая долина - Грейс Агиляр

день очередной встречи. Моралес чувствовал необъяснимую тяжесть на душе. Чуждый мистике и насмешник над глупыми приметами, он гнал прочь настроение тревоги. Наступил день совета, и груз лег на сердце, и, кажется, даже дышать стало нелегко. Он зашел к Мари для прощания. Она стояла у открытого окна. Воздух был тих как перед бурей.

“Ты идешь на совет, дорогой? Не рано ли? Ты бледен. Тебе нездоровится. Пожалуйста, пропусти раз, побудь со мной”.

“Я должен идти, любимая. Я бы хотел провести с тобой этот вечер, но не привык уклоняться от исполнения долга. Не тревожься. Свежесть взбодрит меня”.

“Смотри – не дрогнет лист. Тишина обернется бурей, темнеет, и тучи затянули небо”.

“Ожидание буйства стихии гнетет нас. Пусть буря разразится, а когда утихнет, то и безосновательная тревога наша забудется”.

“Если идти неизбежно, то не медли, успевай до непогоды!”

Фердинанд поцеловал Мари на прощание. Затем, повинуясь какому-то неясному порыву, судорожно обнял ее, прижал к своему сердцу и вымолвил горячо: “Пусть Бог навечно благословит тебя, моя единственная!” С этими словами он ушел.

Моралес вышел из дому. Почти стемнело. Воздух и жара давили своею тяжестью. Люди попрятались в домах. Улицы опустели, лавки и мастерские ремесленников закрылись. Глядя на запад, Фердинанд различил в последних закатных лучах черную тучу. Она медленно росла, подвигалась к центру небосвода. Верх ее был озарен багровым светом, будто огромное животное истекало кровью. Грянул гром, бешеные молнии набегали одна на другую, разрывая черноту ночи. Под проливным дождем Моралесу осталось пройти последний отрезок пути, называемый “Одинокой улицей”.

В этот жаркий вечер незадолго до заката Артур Стенли вернулся домой после утомительных военных упражнений. Он снял меч, беззаботно отбросил его в сторону и с жадностью выпил большой бокал вина, всегда ожидавший его. Он улегся на кровать, и сон сморил его. Столь крепкий, что дыхания почти не слышно было.

Все последние дни Артур только и думал о встрече с Мари и Моралесом. Вспоминал и перебирал в памяти каждое слово. Военные обязанности исполнял в силу привычки, почти бессознательно. Он утешался своей убежденностью в искренности Мари – он поверил, она не лгала. Но неоткрытая до конца тайна теснила дух. Он стал одержим фанатичной страстью уничтожить Моралеса в поединке, или свою жизнь отдать. Стенли тешился картинами смертельного боя с обидчиком, и бесконечно строил планы встречи с ним.

Необычайной силы раскат грома вырвал Стенли из глубокого сна. Тяжесть воздуха давила грудь, железные обручи боли стискивали голову. На мгновение молния осветила комнату, Артур заметил ножны и успел открыть окно. Комната снова погрузилась в плотную тьму. Он укрепил ножны на поясе, но не нащупал рукой эфес. Меча не было.

Стенли пытался вспомнить, куда положил оружие. Шатающейся походкой он обошел темную комнату с намерением отыскать пропажу. Удивительно, но ноги едва слушались его, словно колдовское зелье сковало их. Стенли кликнул хозяев, требуя огня. Джоана и Педро не отозвались на зов чересчур возбужденного постояльца – подумали, что пьян. Затем они услышали, как жилец выбежал из дома. Благоволившая ему Джоана на этот раз подумала, что Педро, возможно, прав, подозревая Стенли в дурных намерениях: лишь ради злодеяния выйдет человек наружу в такую бурю.

Артур зашагал вперед неверным шагом. Куда, зачем он шел? Он не знал. Он словно был под действием дурмана. От молнии до молнии он преодолевал путь в сотню-другую шагов. Вот Одинокая улица. Артур шагал нетвердо. Вдруг ноги почувствовали помеху. Артур не устоял, споткнулся. Блеск небесный на мгновение осветил все вокруг. Лежащий ничком Стенли поднял голову, взглянул на остановившее его препятствие. Увиденное потрясло. Холод ужаса сковал сердце.

Глава 14

1-й монах:

Слышите? Буря беснуется, страшно нам

В глухом безгласном одиночестве…

Бернард:

О, жуткий час я пережил! Я брел своей дорогой

с лампадой тусклой. Вдруг вижу: тело мертвое

простерто на земле ничком.

И кровь свежа, дымится – знать, убит недавно.

(Джоанна Бейли, “Де Монфорт”)

На королевский совет собрались государственные мужи и доблестные воины, представлявшие Кастилию и Арагон. За окнами в ночной тьме бесновалась буря. Неистовству природы отвечало подавленное настроение собравшихся. И сам король пребывал в меланхолии, и не брал угощения с блюд, и не пил вина, и другие поступали также.

Не столь непогода, сколь отсутствие важнейшего королевского советника тревожило людей. Совет не начинался, задерживался на два часа – все ждали Фердинанда Моралеса. Без него нельзя ни обсудить дела, и ни принять решений. Где в час королевского совета может находиться сей человек, никогда не уклонявшийся от исполнения долга и никогда не грешивший опозданиями?

“Говорят, что сильную бурю неизменно сопровождает несчастье, но это всего лишь легенды…” – задумчиво произнес дон Феликс Эстабан.

“Да? Так говорят легенды? – неожиданно спросил король, известный скептик в отношении чудес, – и есть в этом правда?”

“Кто верит в чудеса, тот верит в россказни о них. Я не из тех. Беда случиться может, но легендой или чудом ее не объяснить!” – сказал дон Феликс, удивившись вопросу короля.

“Случись беда с Моралесом, и как ее ни объясняй – а это беда народа и страны! – воскликнул король Фердинанд, – кто видел его последним?”

“Я видел его еще до захода солнца”, – ответил дон Феликс.

“Где?” – спросил король.

“В его имении”.

“Как выглядел он? Был здоров?”

“Он жаловался на угнетенность духа, чему объяснения не находил”.

“Он упоминал о сегодняшнем совете?”

“Да, и с радостью! Он говорил, что заседание у короля вернет ему силы и бодрость”.

“Коль так, то нет сомнений, что произошло несчастье! – громко и уверенно сказал король, – верный мой дон Алонзо, – обратился он к одному из бесстрашных рыцарей, – отбери лучших людей и во главе отряда отправляйся на поиски. Все самые укромные тропинки обследуйте в этой кромешной тьме. Не возвращайтесь без известий, худых иль добрых. Неизвестность хуже горя. Поторопись, дон Алонзо!”

Гордый доверием, рыцарь бросился исполнять приказ. Кто-то из присутствующих предположил, что, возможно, нездоровье супруги задержало вельможу. Король отмел неудачную догадку, ибо в помыслах Моралеса первенствует долг.

Минул час в ожидании возвращения дона Алонзо. Люди молчали, иногда произносили шепотом два-три слова. Напряжение и тревога нарастали. Вдруг внизу в большом зале послышались шаги многих ног и возбужденные голоса вошедших. Посланец короля проследовал наверх.

“Дон Алонзо вернулся! – вскричал король, – говори скорее, верный