– Восточная римская империя, – произнёс герцог. – На её бывшей территории, которая сейчас под османами, могут найтись говорящие на латыни. Только вот просто так человека туда не отправишь… Да и магометане не позволят забирать оттуда людей…
– Любопытно, – Таргус задумчиво потёр подбородок.
Восточная римская империя, которую в будущем назовут Византийской империей, сейчас находилась под властью Халифата Османов. Основали эту державу турки-сельджуки, одно тюркское племя, прикочевавшее с берегов Каспия. Они долгое время доминировали в регионе Малой Азии, пока не взяли Константинополь, как до относительно недавних пор назывался откровенно захолустный Византий, являвшийся региональной столицей Элладской провинции Римской республики.
Сейчас османы претендуют на звание империи и являются региональной угрозой для Восточной Европы. Впрочем, их пыл уже ослаб и они совсем не те, кем были в прошлом веке…
– Купить, – произнёс Таргус. – Слышал, что они промышляют работорговлей.
– Христианам невместно якшаться с магометанами и уж тем более покупать у них рабов! – вскипел герцог.
– Никто и не говорит, что мы покупаем рабов, – вздохнул Таргус. – Мы ОСВОБОЖДАЕМ рабов. Как тебе такое?
– Это похоже на спекуляцию… – герцог явно был не рад такому внезапному повороту разговора.
– Это можно даже подать как отличный репутационный ход, – продолжил Таргус. – Герцог Шлезвиг-Гольштейн-Готторпский, днями и ночами думающий о судьбе невинных христиан, томящихся под игом злокозненных магометан, не пожалел денег на выкуп крупной партии рабов, которых освободил сразу же по их прибытию на христианские земли. Лютеранской церкви это очень понравится.
Таргус очень многое знал про маркетинг и пиар-кампании. Его империя фастфуда, фактически победившая в борьбе за рынок США, явно оставила свой след в истории того мира Терры образца 1970-х годов…
Пусть там всё было не очень чисто, много неугодных людей умерло или бесследно исчезло, но таковы условия тамошнего бизнеса. Человеку таких моральных ценностей как у Таргуса было очень комфортно в США, ведь там можно всё, что приносит деньги. В Римской республике ты практически сразу попадёшь в разработку Арканиума, который устроит тебе и твоей семье такую сладкую жизнь, что пятно с семейной репутации смоется только через пару поколений беспримерной службы республике. Да займись он в США торговлей людьми, при условии приносимой государству и, главное, его официальным представителям, пользы, на это бы легко закрыли глаза. Там даже на процветающую торговлю наркотиками многие глаза закрывают! В Риме было совершенно не так.
Таргус, конечно, людьми и наркотиками не торговал, это низкий, недостойный Виридиана бизнес, но в его империи глобального общепита тоже всё было далеко не прозрачно. Взять хотя бы тех журналистов, которые проникли на его производственные территории и узнавшие секрет производства гарума… Их больше никто не видел…
И они не единственные: конкуренты тоже были нечистоплотны, натравливали на него федерального прокурора, который потом скоропостижно скончался от несчастного случая, начинали масштабную кампанию о вреде конкретно его фастфуда, главные участники которой были взяты с поличным на распространении героина… Много чего было такого, о чём не расскажешь потом внукам…
В этом мире и в этом времени о таких методах даже не слышали, поэтому Таргус имел конкурентное преимущество.
Герцог Карл Фридрих даже представить не мог себе такой ход с освобождением рабов. Почему? Потому что: а) ему было насрать на каких-то там сиволапых в рабстве османов; б) он даже не знает, как можно воспользоваться подобными репутационными бонусами.
А Таргус знает.
– Надо как-то выйти на османского султана и предложить ему очень выгодную сделку, – произнёс он. – И провести подготовку акции среди духовенства. Но сначала султан.
//Османская империя. Силистра. 1 октября 1732 года//
– К султану на приём попасть практически невозможно, – развёл руками Санжар Али-паша, бейлербей Провинции Силистры. – Нет, невозможно.
– Уважаемый Санжар Али-паша, – Фридрих Бергхольц, которого жизнь начала мотать по краям света, держался уверенно. – Вопрос вознаграждения даже не обсуждается…
Он знал, что у османов коррупция – хит столетия.
– Дело даже не в вознаграждении… – Санжар Али-паша развёл руками. – Пусть султан Махмуд I, да продлит Аллах его годы, добросердечен, но опыт взаимодействия с европейцами вашего рода несколько стесняет мои возможности даже по запросу высочайшей аудиенции…
Речь шла о Карле XII, который путём интриг сумел совершить переворот в Константинополе, вынудить османов вступить в войну против Петра I, которая, может и была очень успешной, но тем не менее, султан Махмуд I отчётливо видел, что она целиком и полностью состоялась в результате интриг шведов и французов, а особенно работавшего на месте эмиссара Карла XII Станислава Понятовского, который и поднял восстание янычар. Это оставляло определённый неприятный осадочек по отношению к представителям северной Европы.
– Тогда, возможно, вы сможете помочь моему сюзерену… – поднял взгляд Фридрих. – Повинуясь боли на сердце, Его Светлость хочет выкупить пять тысяч христиан, находящихся под вашей властью.
– Это… – в глазах Санжар Али-паши на долю секунды проявился алчный блеск, он взял паузу на раздумья, начав разглядывать лежащий в блюдце виноград, будто бы выбирая самую достойную виноградину. – Это очень большой объём… Будет ОЧЕНЬ сложно организовать такое…
– Благодарность наша будет по достоинству оценена вами, – пообещал щедрую взятку Фридрих.
Инструкции от сопляка Петера, который совершенно не нравился ему, позволяли отвалить этому жадному турку сумму в диапазоне до пятидесяти тысяч рейхсталеров. Разумеется, Фридрих не собирался делиться с магометанином такими деньгами.
– Не сомневаюсь… – снова погрузился в раздумья бейлербей Силистры.
Он начал есть виноград, выигрывая время на раздумье, делая вид, будто человек не способен обдумывать как бы слупить побольше во время этого увлекательного занятия.
Турок очень жаден, но он не может не понимать, что организовать нечто подобное не только в его силах. В конечном счёте есть и другие бейлербейства. А ещё европеец может добраться до султана, который действительно мягкосердечен и может пойти на встречу такому неожиданному акту гуманизма.
– Я думаю… – Санжар Али-паша выстроил на столе квадрат из двадцати пяти виноградинок. – Вот так будет достойно…
Фридрих поднял вопросительный взгляд, получил одобрение и убрал обратно в блюдо десять виноградинок.
– Как вы понимаете, в нашу безмерную благодарность вам нельзя включить стоимость самих освобождаемых, – обосновал он снижение «благодарности».
– Хм… – удивлённо посмотрел на изменившийся «виноградный расклад» бейлербей.
