Господина Диафрагма копьем пронзило какое-то невероятное чувство тревоги и беспокойства. Последнее, что он увидел перед тем, как проснуться — какой-то слабенький зеленовато-белый огонек.
И, надо сказать, пробудился Шляпс хоть и в легеньком холодном поту, но очень даже вовремя. В высокие узкие окна уже давно стучался свет, не ждавший приглашения и врывавшийся в комнату, как дальний родственник, нагрянувший в гости вот просто так.
Люминограф поворочался и хотел было провалиться обратно в пучину бессознательного, но очень не вовремя вспомнил, что ему совсем скоро надо быть в доме Крокодилы.
И стало ему лень.
Дом мадам Крокодилы на Метафорической Улице сложно было пройти мимо, не заметив — он стоял там, как страус посреди стаи фламинго, только, надо сказать, очень отъевшийся страус. В отличие от всех других домиков с тонкими и узкими фасадами, которые словно носили корсет, этот дом, хотя даже домище, скажем так… разнесло. Во всей Хрусталии не найти было здания с более широким фасадом — даже театр уступал даме первенство.
И поэтому, ни то к счастью, ни то к горю Крокодилы, каждый дурак знал, кто живет в этом доме. С одной стороны, ужасно, никакой тебе личной жизни. Вот проходит каждый второй и тут же понимает, что где-то внутри копошится тучная Крокодила. А с другой — когда зовешь гостей, никто не потеряется и не сможет придумать отговорку по типу: «Ой, знаешь, я перепутал дома, они ведь все такие узенькие и похожие, все типовые».
Шляпс завидел эту махину еще издалека и чуть сбавил шаг. В конце концов, никто не говорил, что он не должен опаздывать — можно ведь хоть раз побыть непунктуальным?
— Господин, постойте, постойте! — окликнули его.
— Ну началось, — пробубнил люминограф. — Если вы собираетесь спросить, сколько сейчас времени, то…
Шляпс слегка отпрянул, потому что лицо с густыми бакенбардами и огромной шевелюрой, напоминающей львиную гриву, чуть не поцеловало Диафрагма.
— Ох! Я на секундочку, просто хотел узнать, как мне найти дом некой мадам… Крокодилы.
Шляпс смерил мужчину таким взглядом, каким обычно смотрят врачи на умалишенного, решившего, что он и есть врач.
В других обстоятельствах люминограф не стал бы рассказывать кому попало, кто где живет, но, поскольку дом Крокодилы был своего рода общественным достоянием, Шляпс мрачно ткнул пальцем в нужное здание.
— Вот. Удивлен, что вы не знаете.
— Ах, точно же! — мужчина поправил пенсне и огромный аляпистый бант на вороте. — Память, простите, память… Старость, старость, старость…
— Ваша секунда вышла. Простите, я спешу, — Шляпс зашагал, но мужчина устремился за ним.
— Просто хотел заранее разведать, куда идти через пару дней — меня, знаете ли, позвали помогать со свадьбой.
— Какое совпадение, меня тоже, — дважды замороженные сосульки, посыпанные снегом, не бывают такими же холодными, как голос господина Диафрагма. — Простите, мне это абсолютно не интересно.
— Ох! А какая же ваша роль на свадьбе?
Желая поскорее отвязаться от надоедливого, Шляпс быстро поднялся на крыльцо, нажал на магический звонок, а потом легонько ударил рукой по сумке, словно бы разучившись говорить.
— Не понял? — удивился мужчина.
В этот момент открылась дверь — люминограф вошел в дом, — и дверь закрылась.
Мужчина с здоровенными бакенбардами и не менее здоровенным аляпистым бантом спустился с крыльца и облокотился о перило.
— А, конечно же, люминограф! Тот самый… — осенило его. — Ну и чудненько. Ну и замечательно. Ну и будет вам свадьба… Уж это-то точно, да.
Не успел Шляпс войти в прихожую, как к нему тут же прицепилась еще одна прилипала — люминографа под руку подхватил Честер Чернокниг.
— Ого, какая точность! — выпалил он. — С такой точностью свадьба будет просто грандиозной! Особенно, если все будут смотреть на ваши замечательные часики…
Вспоминая опыт общения с Бальзаме, люминограф хотел попросить Честера поторопиться, но тот уже потащил Шляпса наверх.
Диафрагм не успел даже удивиться, а они уже поднимались вверх по широкой закрученной лестнице. Дом, заметил Шляпс, выглядел каким-то уж слишком просторным и пустым — его можно было заселить труппой актеров, и еще бы осталось место для цирковых животных и парочки-тройки наемных рабочих. А в углу вполне комфортно могло чувствовать себя десятка два големов.
Лестница с витыми перилами кончилась с той же быстротой, с которой началась, и Шляпс, закрученный каруселью под именем Честер Чернокниг, пронесся по узенькому коридорчику, очутившись в банкетном зале.
И тут все его надежды рухнули с тем же треском, с каким разрушаются империи. Шляпс очень надеялся, что церемониймейстер не станет собирать его и того паренька из театра в одно время, но…
— О, господин Шляпс, доброе утро! — Глиццерин, сидевший за длинным столом, вскинул руку вверх.
— Не сказал бы, что оно особо доброе… — отозвался люминограф.
Тут на плечи Диафрагма тяжелым камнем свалилась еще одна беда — здесь был и Бальзаме Чернокниг, пока, благо, слишком занятый замерами Аллигории Крокодилы и не заметивший люминографа. Кутюрье с тысячей и одной лентой вился вокруг женщины, словно бы пчелка над особо душистым цветком.
Счастье Шляпса было недолгим. Бальзаме принялся сворачивать свои ленты и, подняв голову, заметил новоприбывшего.
— О, господин Диафрагм! Спасибо вам за нежно-чувственно-великолепные люминки, не могу насладиться ими!
Шляпс не хотел отвечать — просто кивнул. А кутюрье, видимо, и не ждал никакого ответа, потому что со скоростью косули-спортсмена вновь повернулся к Аллигории и спросил:
— Спасибо, с вами очень приятно работать, я снял самые точные мерки. Теперь осталось выслушать ваши пожелания — каким вы хотите видеть свадебное платье?
— Ну, даже не знаю… — отозвалась та.
— Ну хоть какие-то намеки, может в общих словах… — подсказал Честер.
— Ммм… Ну, я хочу, чтобы оно… чтобы оно было красивым.
— Замечательно! Думаю, Бальзаме, ты справишься.
Кутюрье пожал плечами и сел куда-то в конец длиннющего овального стола, за которым поместились бы сразу пять пачек рыцарей круглого стола.
— Итак, с платьем вопрос на сегодня решен… Господин Шляпс и господин Глиццерин, прошу вас, присядьте рядом с нами, — с этими словами церемониймейстер плюхнулся на стул. Оба гостя последовали его примеру.
— Итак, мадам Аллигория, это те самые люминограф Диафрагм Шляпс и пиротехник Глиццерин Пшикс, о которых я вам говорил…
— А нам разве нужен пиротехник? — повела бровью Крокодила — в ее случае это все равно, что метнуть молнию в непокорного.
— Конечно! — вскинул руки Честер. Его накидка порхнула вверх. — Мы же решили делать этот прекрасный спектакль с дымом и зеркалами!
