Осенью 1928 года Фитин поступил на инженерный факультет Сельскохозяйственной академии имени К.А. Тимирязева в Москве – как раз в первый год первой пятилетки, когда развернулась широкая индустриализация Страны Советов. Достаточно сказать, что преддипломную практику в 1932 году Павел Фитин проходил на построенном за два года до этого Сталинградском тракторном заводе. Тем самым молодой специалист шагал в ногу со временем. После окончания академии он работал инженером лаборатории сельскохозяйственных машин Московского института механизации и электрификации сельского хозяйства, который был создан в 1930 году на базе факультета механизации и электрификации Тимирязевки и факультета электрификации Московского механико-электротехнического института. С октября 1932 по октябрь 1934 года, т. е. в годы второй пятилетки, Фитин работал заведующим редакцией индустриальной литературы в издательстве «Сельхозгиз», а в ноябре 1936 года, после службы в армии, стал заместителем главного редактора этого издательства.
28 марта 1938 года Фитин был зачислен на службу в органы госбезопасности и направлен на учебу в Центральную школу НКВД СССР в Большом Кисельном переулке, а осенью того же года переведен на ускоренные курсы вновь созданной Школы особого назначения (ШОН) НКВД СССР. Как пишет в своей недавно рассекреченной автобиографии сам Павел Михайлович, «в октябре 1938 года я пришел на работу в Иностранный отдел оперативным уполномоченным отделения по разработке троцкистов и “правых” за кордоном, однако вскоре меня назначили начальником этого отделения. В январе 1939 года (по нашим данным, 1 ноября 1938 года. – А.В.) я стал заместителем начальника 5-го отдела, а в мае 1939 года возглавил 5-ый отдел НКВД. На посту начальника внешней разведки находился до середины 1946 года».
Такая головокружительная карьера Павла Фитина – менее чем за год он прошел путь от сельхозслужащего до начальника внешней разведки Советского Союза – объясняется не недостатком кадров «расстрельной разведки», а их реформой, глубоко продуманной заменой революционных романтиков с трехклассным образованием на выросших в советский период и в эпоху индустриализации страны высококлассных технически грамотных специалистов, безгранично преданных своей Родине.
К тому же немаловажным обстоятельством было то, что Фитин – как и, например, Кузнецов – обладал яркой арийской внешностью, что было существенным моментом ввиду предстоящей схватки с нацистами, претендовавшими на роль «сверхчеловеков». Новому руководству разведки удалось в кратчайшие сроки подготовить кадры, которые в годы войны действовали в тылу у немцев, зачастую превосходя их по своим человеческим качествам, включая общий культурный и интеллектуальный уровень.
«Во главе разведки стоял Павел Михайлович Фитин, стройный, спокойный, импозантный блондин. Он отличался немногословием и сдержанностью», – пишет еще один представитель нового поколения разведчиков, выпускник той же ШОН 1940 года, Герой России Александр Семёнович Феклисов.
«В лице Фитина советская внешняя разведка нашла нужного, способного, порядочного и до конца преданного своему долгу чекиста, – отмечает в своей книге “Среди богов” (2014) разведчик Герой России Юрий Колесников. – Наркомвнудел Берия относился к нему с некоторой долей симпатии и с пониманием. Был в нём уверен».
И самое главное даже не в том, что Фитин никогда не говорил ни о ком плохо, не унижал достоинства даже заслуживающих порицания сотрудников. Он умел предвидеть обстоятельства и твердо придерживаться занятой позиции. «Зная о настороженном отношении Сталина к поступающей из-за рубежа агентурной информации, – пишет Колесников, – Фитин тем не менее продолжал без промедления докладывать о ней руководству страны. Предсказать реакцию генсека на поступившее из Берлина сообщение не мог ни Фитин, ни Меркулов, ни даже Берия… Здесь на карту ставилась жизнь».
Именно так обстояло дело, когда 17 июня 1941 года Фитин в присутствии наркома госбезопасности Меркулова докладывал Сталину агентурные данные о готовящемся 22 июня нападении Германии на Советский Союз.
«Сталин продолжал расхаживать по кабинету, изредка попыхивал трубкой, – пишет Фитин. – Наконец, остановившись перед нами, он спросил:
– Что за человек, сообщивший эти сведения?
Мы были готовы к ответу на этот вопрос, и я дал подробную характеристику нашему источнику…
Наступила длительная пауза. Сталин, подойдя к своему рабочему столу и повернувшись к нам, произнес:
– Дезинформация! Можете быть свободны».
Все дело в том, что Сталин получал информацию по многим каналам, в том числе и по линии личной разведки. В данном случае он скорее всего выразил недоверие источникам – но не самим разведчикам. Тем более что, как пишет Судоплатов, «в тот же день, когда Фитин вернулся из Кремля, Берия, вызвав меня к себе, отдал приказ об организации Особой группы из числа сотрудников разведки в его непосредственном подчинении. Она должна была осуществлять разведывательно-диверсионные акции в случае войны».
18 января 1942 года решением ЦК ВКП(б) на базе Особой группы было создано 4-е (разведывательно-диверсионное) Управление НКВД, которое было выделено из состава 1-го Управления НКВД. Возглавил 4-е Управление старший майор госбезопасности Павел Анатольевич Судоплатов. Оставшийся штат внешней разведки под руководством старшего майора госбезопасности Павла Михайловича Фитина был сориентирован на освещение политики США и Англии и ведение научно-технической разведки.
Как пишет в своих воспоминаниях сам Павел Михайлович, «большой заслугой внешней разведки в этот период, особенно резидентур Первого управления в США, Канаде, Англии, явилось получение научно-технической информации в области атомной энергии, которая в значительной мере помогла ускорить решение вопроса по созданию атомной бомбы в Советском Союзе. Мне часто приходилось встречаться с Игорем Васильевичем Курчатовым, который выражал большую признательность за получаемые от нашей разведки материалы по вопросам атомной энергии».
Через 14 дней после атомной бомбардировки Хиросимы распоряжением Государственного Комитета Обороны № 9887сс/оп от 20 августа 1945 года был образован Специальный комитет при СМ СССР, которому предписывалось создать ядерное оружие в сжатые сроки. Спецкомитет был наделен чрезвычайными полномочиями по привлечению любых ресурсов, имевшихся в распоряжении правительства СССР, и подчинялся напрямую Сталину. Председателем Спецкомитета был назначен Берия, в задачи которого входили «контрразведка и информационная разведка». Уходя из НКВД для решения поставленных перед ним задач, Берия забирает с собой и Фитина, который покидает свой пост 15 июня 1946 года и с этого момента переориентируется на контрразведку – именно она теперь является приоритетом, поскольку основные задачи в рамках Атомного проекта разведка уже выполнила.
В 1951 году Фитин назначается министром госбезопасности Казахской ССР – именно там, на полигоне в Семипалатинске, происходят испытания советского ядерного оружия. В своих воспоминаниях он пишет: «В послевоенные годы мне на протяжении почти пяти лет пришлось заниматься вопросами, связанными со специальным производством и пуском урановых заводов, и в этой связи вновь неоднократно встречаться с Игорем Васильевичем, талантливым ученым и замечательным человеком. В беседах он вновь подчеркивал, какую неоценимую услугу в решении атомной проблемы в СССР сыграли материалы, добытые советской разведкой».
