Услышав его слова, Энжи сильно прикусила губу. Острая боль вернула ее к жестокой действительности, заставив позабыть сводящие с ума ласки и выворачивающие наизнанку поцелуи.
— Конечно, если ты не передумала.
— Нет... Нет, не передумала, — буркнула Энжи, поражаясь собственному легкомыслию.
Целомудренная дева и искушенный в таких делах ловелас. Что он мог потребовать от нее? Она закрыла глаза и постаралась успокоиться: утро вечера мудренее.
Энжи с отвращением посмотрела на себя в зеркало: перед ней сидела развратная, невоздержанная особа, похотливо отвечавшая на мужские ласки. Будь она холодна и неприступна, Лоренцо и не предпринял бы никаких попыток. Но тогда бы он мог претворить в жизнь свое первоначальное намерение — отдать ее мать под суд за мошенничество!
Ужасно! Пусть ее мать вела себя недостойно, но нельзя унижать ее до такой степени!
Самое ужасное, что она с головой выдала себя Лоренцо. Он быстро раскусил, в чем дело, и выбрал для нее самое болезненное и жестокое наказание за мать — растоптать ее гордость и чувство собственного достоинства. Но зачем? Она пыталась понять скрытый смысл происходящего. Как бы там ни было, но она встала на защиту своей матери и добровольно взвалила на себя роль соучастницы. Сейчас Энжи пожинала плоды своего легкомыслия. Лоренцо, знающий ее лучше всех остальных и понимающий, насколько для нее важно самоуважение, презирает и насмехается над ней. За предстоящие три недели он сотрет ее в порошок. В этом она была твердо уверена.
В любом вопросе, так или иначе касавшемся Лоренцо, она была чрезвычайно уязвима, но не потому, что считала его неотразимым. Он обладал такой аурой чувственного притяжения, что большинство женщин не могли смотреть на него без дрожи в коленях и головокружения. Энжи страшило другое — ее воспоминания. Когда-то она боготворила его, безоглядно и бесповоротно...
Она заплетала косичку, когда внезапно открылась дверь. На пороге стоял Лоренцо в черной рубашке и обтягивающих черных джинсах, высокий, стройный и необычайно привлекательный.
— Завтрак почти готов.
Энжи покраснела, приписав его насмешливую улыбку событиям минувшей ночи, и в частности ее беззастенчивому поведению.
— Я спущусь через минуту, — холодно отозвалась она.
— В таком случае надень, пожалуйста, юбку.
— Мне не нравятся юбки, — возразила она, одернув свои синие хлопковые брюки.
— А мне нравятся. Именно в них я хочу видеть тебя все три следующие недели.
— Уж не думаешь ли ты превратить меня в некую смесь наложницы и манекенщицы? Тогда ты не на ту напал...
— Не думаю, — перебил он и встал у нее за спиной. Распустив косу, Лоренцо протянул ей расческу и властным тоном предупредил: — Тебе не удастся утаить страсть, как ты делаешь это со своими роскошными волосами, заплетая всякие дурацкие косички. Я не позволю тебе этого.
— Не смей указывать мне, что я могу делать, а что нет.
— Тогда вспомни, что случается, когда ты упрямишься. Извлеки наконец урок из своих ошибок, — бесстрастно сказал он. — Вчера вечером ты убедилась, что люди, с которыми ты прожила много лет и от которых хотела бежать, искренне любят тебя.
— Я знаю, — буркнула она, снедаемая чувством вины перед родными.
— А когда я уйду из их жизни, ты будешь поддерживать с ними связь, — сухо добавил он. — Можешь свалить всю вину на меня и сказать им, что ферма при разводе осталась тебе. Они так же бережно следили за моим имуществом, как и ты когда-то.
— Но они души в тебе не чают, — дрожащим голосом возразила она.
— И все же я не вернусь, — твердо сказал он. — Полагаю, я сделал все, что от меня требовалось, пока ты отсутствовала. Я чист перед ними.
— Видимо, для такой важной шишки, как ты, навещать своих соседей настоящая обуза! — вспылила Энжи.
Лоренцо развернул ее к себе лицом и пристально посмотрел в глаза. На какое-то мгновение в них промелькнуло нечто похожее на смятение.
— Держи себя в руках, — хрипло произнес он. — Все, что я хочу на этот момент, так это наслаждаться твоим прекрасным телом. По окончании нашего небольшого приключения я намерен уйти.
— А ты думаешь, что я хочу другого?
— Думаю, у тебя в характере связываться с непорядочными людьми, и я не желаю снова расплачиваться. Просто ты отдаешь мне старый долг, Анжелика. Постарайся не забывать об этом.
После ухода Лоренцо она долго сидела перед зеркалом, со страхом глядя на свое отражение. Потом она закрыла глаза из опасения увидеть то, что сумел увидеть он.
5
После ланча они выехали в свое поместье. Утро же было посвящено визитам вежливости к соседям в сопровождении Лючии и Бьянки. Практически вся молодежь уехала из деревни в город в поисках работы, и поэтому длительное отсутствие Энжи было воспринято с пониманием.
При виде дома, под крышей которого она прожила несколько месяцев вдвоем с Лоренцо, у нее заныло внутри. Все, на чем останавливался взгляд, отдавалось острой болью в сердце. Выйдя из машины у каменного дома с красной черепичной крышей, она дала себе слово держаться и не поддаваться эмоциям. Но...
— А где мои куры? — едва слышно спросила она.
— Полагаю, их съели.
— А коза? — не глядя на Лоренцо, опасливо поинтересовалась она.
— Отправилась к праотцам.
— А корова с теленком?
— Их продали.
— А овцы? — с волнением спросила она. — Они тоже умерли?
— Да.
Не в силах дальше сдерживать себя, она повернулась к Лоренцо.
— А что случилось с моими кошками? Ты съел, продал или закопал их в землю?
— Я забрал их с собой в Милан. — Он осуждающе посмотрел на жену.
— А... — смутившись, произнесла она и, скрестив руки на груди, отвернулась.
С дрожью в сердце Энжи вошла за мужем в дом. Сквозь небольшое окно был виден пришедший в полное запустение сад, где когда-то она с удовольствием трудилась. Ну что ж? Теперь это не ее дом, как, впрочем, никогда и не был. Она настойчиво убеждала себя, что все эти перемены не имеют к ней никакого отношения. Но щемящая тоска и боль утраты чего-то важного не оставляли ее.
Этот дом был ей дорог. Когда она перебралась сюда из убогого домишки своего деда, он показался ей сказочным дворцом. Любая шестнадцатилетняя невеста была бы на седьмом небе от счастья.
Наивные, чистые мечты и беспредельная вера...
Вспомнив замок, где она очнулась после падения, Энжи поняла, какой глупой была пять лет назад. Прислуга, старинная мебель и уникальные картины — вот истинная среда обитания Лоренцо. И все же в те времена он каждые выходные приезжал в дом, к которому больше подходило слово «лачуга». По сицилийской традиции перед своей свадьбой он купил и обставил мебелью дом. Он привозил ей образцы красок, советуясь, какую выбрать, и был первым человеком в Мольфетте, пригласившим профессионального дизайнера-декоратора. Дедушка лишь осуждающе качал головой, считая это пустой тратой денег. Но в конце концов Лоренцо добился своего.
