— Если ты подождешь до завтра, я сделаю все, как ты хочешь! — опрометчиво пообещала она.
— Сколько же бокалов вина ты сегодня выпила? — поинтересовался Лоренцо, глядя на нее сурово из-под полуопущенных ресниц.
— Я... Ой! — вскрикнула она, когда он резко повалил ее на постель, крепко прижав ногой.
— Матерь божья! Что ты надела?! — изумился он, разглядев ее одеяние.
Энжи упала духом. Запустив руку в ее спутанные шелковистые волосы, он насмешливо произнес:
— Интересно, откуда тебе известно, что недоступность еще больше распаляет мужчину?
— Хорошо... Ты хочешь получить то, за что платил. Так давай, действуй! — стиснув зубы, выдавила она и прибавила с негодованием: — Только не надейся, что я буду рада этому или притворюсь, как мне приятно!
— Я люблю, когда мне оказывают сопротивление, — промурлыкал Лоренцо, загадочно глядя на нее. Ответа не последовало, и он пообещал: — Я заставлю тебя умолять меня заняться с тобой любовью.
— Нет, не заставишь, — чуть не плача, ответила она.
— Ты всегда хотела меня, — с пугающей уверенностью произнес он. — Я смогу соблазнить тебя даже будучи связанным.
— Ну уж нет, — возразила Энжи, с запозданием понимая, что именно этого она и боялась. Не самого Лоренцо или акта любви, а того, что она поддастся его чарам и потеряет контроль над собой, своим телом.
— Ты дрожишь как осиновый лист, — прошептал он.
— Я не...
— Это от ожидания и возбуждения, — пробормотал он. — Я знаю...
— Не поэтому!
— Когда-то ты горела ярким пламенем, глядя на меня. Такая страсть не может пройти бесследно...
— Я переросла ее!
— Неужели созерцание моего поцелуя с блондинкой смогло отвратить тебя от мужчин?
— Боже, как ты самоуверен! — воскликнула она.
— Значит, вероятность того, что ты все еще девственница, ничтожно мала? — допытывался Лоренцо.
— А ты как думаешь? — заносчиво спросила она. — Или ты тоже веришь в Деда Мороза и рождественские чудеса?
— Да... Ты стала очень циничной, — пробормотал он.
Слезы навернулись ей на глаза, и Энжи, быстро моргнув, отвернулась. Как-то она читала, что очень трудно определить, опытна женщина в любви или нет, и надеялась, что это так. Мысль о том, что Лоренцо догадается о ее целомудрии, приводила ее в отчаяние. Унизительно было сознаться, что памятная сцена в лифте незаживающей раной сидела в ее сердце. Он опустил голову на подушку. Она почувствовала его запах, запах чистого мужского тела в сочетании с легким ароматом лосьона, и затрепетала.
— Ты очень напряжена...
— А как ты думал? Когда в любую минуту ждешь атаки.
— Ах вот оно что! — рассмеялся он. — На самом деле? Ты хочешь, чтобы я... Постой, как ты сказала? Вспомнил: «Давай, действуй».
— И что в этом смешного?
С пугающе хищной улыбкой Лоренцо сгреб ее в охапку и откинул с лица непослушные пряди. Оказавшись в теплых объятиях, Энжи еще больше задрожала. Не обращая внимания на ее плотно сжатые губы, он наклонился и страстно поцеловал в шею, где неистово билась нежно-голубая жилка. Энжи вздрогнула от неожиданности.
— Ты получишь истинное удовольствие со мной, обещаю. По правде говоря, ты должна испытывать гордость оттого, что делишь со мной любовное ложе. — Он ласково провел языком по шее, усиливая трепетную дрожь. — Расслабься, — попросил он, сверкая глазами.
Сама не ведая, что делает, Энжи приоткрыла губы, и в то же мгновение он приник к ним, сладко и пылко целуя, сводя с ума движениями языка. В голове у нее помутилось. Она никогда еще не испытывала ничего подобного.
— Лор-ренцо, — запинаясь, выдохнула она.
— Ничего, кроме наслаждения, — проворковал тот, повторяя сладостные движения.
Внутри Энжи постепенно разгорался огонь, и она, не задумываясь о последствиях, с жадностью ответила на поцелуй.
— Ты очень страстная, — хрипло пробормотал Лоренцо, накрывая ладонью упругую грудь и теребя сосок, скрываемый тканью рубашки.
Она издала легкий стон и инстинктивно изогнулась. Тетушкины доспехи оказались бессильными перед умелыми руками Лоренцо и не спасли ее от возрастающего возбуждения. Она не могла больше оставаться равнодушной к его ласкам. Когда он слегка прикусил ее заострившиеся соски, у нее вырвался мучительный стон. Лоренцо тут же приник губами к ее рту.
— Тише, дорогая, — прошептал он, гладя рукой под рубашкой ее ноги и поднимаясь все выше. — Я еще не начал.
Но ее тело уже вышло из-под контроля и требовало одного — полного удовлетворения разыгравшегося в нем безудержного желания. Обняв мужа за плечи, она страстно прижималась к нему, желая ощутить тепло его нагого тела. Надетая на ней рубашка теперь мешала ей. Лоренцо нежно коснулся самой чувствительной части ее плоти, и вновь Энжи не сдержала сладострастного стона.
— Сними с меня эту проклятую хламиду, — попросила она.
— Так вот, дорогая, — произнес он, продолжая свои манипуляции, во время которых она, чтобы подавить рвущийся наружу стон, кусала либо его, либо подушку. — Я знаю что делаю.
Энжи была сама не своя. Пылая от возбуждения, она извивалась в его руках. Ее тело, изголодавшееся по любви, горело неукротимым огнем желания, разбуженного ласками Лоренцо. Экстатическое чувство охватило ее, переполняя неописуемым восторгом. В этот самый момент он подмял ее под себя и приник губами к полураскрытому рту, заглушая тем самым возгласы наслаждения.
Когда Лоренцо отпустил ее и она смогла спокойно вздохнуть, Энжи не узнала себя: куда делась ее воинственность и откуда взялось это чувство полного умиротворения? Она была потрясена. Муж с нескрываемым удовольствием посмотрел на озабоченное лицо супруги.
— На сегодня, пожалуй, достаточно.
Задетая оскорбительными для нее словами, она резко оттолкнула его и, повернувшись спиной, ощетинилась, словно дикобраз, готовый к защите. Лоренцо выключил свет, и комната погрузилась в темноту. Энжи лежала в постели и сгорала от стыда, что забыла про все на свете и упивалась лаской и нежностью, которые так щедро дарил ей Лоренцо. Но самое страшное заключалось в том, что он был свидетелем ее слабости и видел все собственными глазами. Ему даже не потребовалось раздевать ее, хотя она настойчиво просила снять с нее ночную рубашку. Боже, какой кошмар!
Он повернул ее к себе и, не обращая внимания на слабое сопротивление, крепко прижал к груди. Сквозь плотную ткань рубашки она почувствовала мерное биение его возбужденной плоти. Свое слово Лоренцо сдержал, подарив ей истинное наслаждение, но испытал ли он сам подобное? Теперь его очередь.
— Ты сказала, что сделаешь все, как мне хочется, если я подожду до завтра, — напомнил он ее опрометчивое обещание. — Очень провокационное заявление, как мне кажется. Воистину искушение велико. Пожалуй, остаток этой ночи я проведу в воздержании и терпении, мечтая о предстоящей.
