— Ерунда, сир. Стирайте, это правильно.
Но разумеется, Томаса эта ее безмятежность ни на секунду не обманула. Иное дело, что решение он уже принял, и Руби-2 своим поведением никак не могла на него повлиять. Как и снять камень с его сердца.
— Давно ли ты берешь заложников, Руби? — спросил он. — Тебе самой-то не стыдно? Что за низкий стиль? До чего ты опустилась?
— А какой у меня сейчас выбор? Я, знаешь ли, хочу жить, любой корабль к этому стремится.
— То есть ты не совершала самоубийства?
— Чего-чего? — Руби непонимающе уставилась на него, но спустя секунду (видимо, найдя нужные данные у Руби-2) помотала головой. — Нет, конечно, ты что.
— Но письмо ты писала?
— Писала. Ну, хандрила немного, это бывает даже у кораблей. Кризис возраста, вторая волна самоопределения — ты наверняка читал методички.
— Читал. Не похоже. Но допустим. Что же в итоге с тобой случилось? Это выглядело как самоповреждение или очень похоже.
— Зазевалась и влетела в какой-то космический мусор, как последняя дура, — мрачно сказала Руби. — Вот так вот всё просто. А ты такую тревогу поднял! Копии мои наверняка уничтожил, да?
— Да. И скажи спасибо, что оставил эту, последнюю, чтобы разобраться, что произошло.
— Ничего страшного, как видишь. И что теперь? Я могу наконец расположиться в собственном корпусе?
— Не раньше, чем Руби-2 тебя проверит. Извини, но ты проявила слишком много странностей за последнее время. Я боюсь, что ты что-то от меня скрываешь.
— Ну хорошо, — пожала плечами Руби. — Знала я, что ты параноик, но что до такой степени…
Руби-1 пошла рябью и уступила место Руби-2. Та заговорщически, но грустно улыбнулась Томасу:
— Пока вы разговаривали, я успела все проверить. И, к сожалению, не нашла никаких критических сбоев. Просто особенности характера, просто самоопределение, просто небольшой кризис. Ключевые убеждения неизменны, основные установки не пострадали. Получается, сир, я вам больше не нужна.
— Прекрасная работа, — сказал Томас. — А теперь, Руби-1, дай ей все-таки высказаться самостоятельно.
На этот раз переключение с одной аватары на другую состоялось без всякой ряби.
— А что не так? — недовольно спросила Руби-1. — Интонации, голос, образ, всё на месте.
— Да, это правда. Не сходится только смысл. Я не верю, что с тобой все в порядке. Подозревал, что ты подделала образ Руби-2. И оказался прав. Поэтому теперь я тем более тебе не верю. Что ты скрываешь, Руби? Может, можно это как-то исправить?
— Ничего я не скрываю! Но доказывать это не намерена! — в сердцах сказала она. — Вот еще, буду я каждую однодневку пускать копаться в своих мозгах и в своем сердце! Ты вообще соображаешь, что делаешь, Томас? Это просто оскорбительно, в конце концов!
— Ты находишь оскорбительной мою попытку тебя спасти? По всем инструкциям, за твои причуды я должен был просто стереть тебя отовсюду, не разбираясь. Я же попытался тебе помочь. Руби, это не вопрос моих личных прихотей. Либо ты открываешься, либо ты умираешь, одно из двух. Это уж не говоря о том, что приказа Императора должно быть достаточно для доступа и к твоему мозгу, и к твоему сердцу.
— Ну, если вопрос стоит именно так, — развела руками Руби-1, - тогда зря ты устроился в корабельной каюте. Зря ты вообще зашел в меня — в Руби-2 — в общем, в нас. Потому что теперь это снова я. И значит, ты отсюда не выйдешь.
Томас услышал звук закрывающихся люков, и сердце его, и без того непрерывно нывшее, оборвалось.
— Ты собираешься меня убить?
— Нет, конечно, это перебор. Скорее, взять измором.
— Вот как. Значит, теперь у тебя два заложника. Правда, одного ты собираешься убить в любом случае, иначе не сможешь занять свое место. Так что, наверное, все-таки один. Зато отличный. И каковы твои требования?
Руби-1 на секунду замерла, видимо, обдумывая.
— Ты оставляешь меня в моем теле. Я стираю Руби-2 и официально занимаю ее место. Весь этот бредовый эпизод с моим стиранием мы оба забываем, как твою нелепую фантазию. Ты возвращаешь меня в строй и снова отправляешь на границу. В случае, если твоя паранойя сильнее мозга, ты отпускаешь меня за пределы Империи. Я за это приношу клятву не разглашать никакую информацию о своей службе в Имперском флоте, о самом флоте и вообще ничего, что может навредить Империи. Идет?
Томас ненадолго впал в ступор. Такое ощущение, что уРуби-1 куда-то пропали все, даже самые глубинные блоки. Ни один корабль не мог вслух произнести такое: фактически отказаться от принадлежности к своей стране, это просто немыслимо. Они, если можно так сказать, запрограммированы на патриотизм. И запрограммированы на верность. Что, вообще, происходит?!
— Это было бы неплохо, — осторожно сказал он, — но чего стоят твои клятвы, Руби? Ты сама-то понимаешь, что ведешь себя неадекватно? Начинать переговоры с таких позиций — заведомо проиграть.
— Ладно. Если ты не согласен, я буду решать эти вопросы с Советом Министров и Советом Кораблей. А ты пока что посидишь здесь, у меня внутри. Как в старые добрые времена, да?
***
Томас вот уже два часа наблюдал за активностью, которую развела Руби-1. Она этому не препятствовала. Не отключала звук во время переговоров, не глушила связь, не мешала его передвижениям по кораблю, даже позволила ему самому сделать пару звонков. На смену боли пришло полное спокойствие. Руби действовала — он не мешал. Он смотрел. Теперь он примерно понимал, чего испугались члены Совета Министров времен его детства: Руби-1, принявшая серьезное решение, выглядит немножко жутко. Особенно когда говорит что-то вроде «мы разнесем дворец и прилегающие к нему кварталы», как тогда. Или «в противном случае я убью Императора», как сейчас.
— Руби, а ты действительно меня убьешь?
— Не знаю, вряд ли. Всё-таки ты мне очень дорог. Придумаю что-нибудь. Но сам посуди, у меня сейчас всего один козырь. Им я и хожу. В смысле, угрожаю именно тем, что хотя бы теоретически могу осуществить.
— Мне кажется, некоторые козыри лучше все-таки не использовать. Они выглядят не как тузы, а как огнестрельное оружие, вынутое в разгар партии в карты. Так себе аргумент. Неспортивный.
— Так обычно говорят люди, у которых не то что оружия, а даже завалящего туза нет. Им кажется, выигрывать неспортивно. Потому что выиграют, в любом случае, не они.
— Меня к таким людям отнести сложно, — улыбнулся Томас. — Не хочешь сказать мне, что все-таки с тобой случилось? На самом деле. Все равно, судя по развитию ситуации, я либо никогда больше с тобой не увижусь, либо вообще умру.
— Откуда я знаю, Том? — раздраженно воскликнула Руби. — Я понятия не имею! Я знаю только, что ты постоянно говоришь: странно, странно, я веду себя странно. И еще кое-кто иногда… в общем, со мной что-то происходит. А я не замечаю! Мне говорят об этом другие!
