– Ну че, сбрызнем это дело?
– За плодотворное сотрудничество, – ухмыляясь, провозгласила Ольга.
Толян, загоготав, опрокинул бокал и сморщился:
– Че это за лимонад? А водяры нет?
Почтенная публика принялась оглядываться на них из-за столиков. Какая-то пожилая дама, по виду бывшая красавица, в платье темно-вишневого цвета взглянула на Толяна с брезгливым ужасом.
Красносельцев пригубил из своего бокала, отставил его на стол и принялся демонстративно таращиться в сторону. Похоже, теплую встречу пора было сворачивать. И Ольга, сделав знак своей команде, вышла из театра, крепко сжимая в руках стопку бумаг.
В ту ночь они не спали. Гоняли по ночной Москве на раздолбанных «Жигулях», пили на набережной, салютуя пластиковыми стаканчиками блестящему ночными огнями Кремлю, орали:
– За Ольку! Олька красава!
Потом Толян сказал задумчиво:
– А все-таки непорядок, что у тебя кликухи нет. Что за авторитет без кликухи? Не по понятиям.
– Чума! – ввернул Витька. – Смертоносная и непобедимая.
– Да ну тебя, медик недоделанный, – возразил Карась. – Давай Кошка. Ну, Котова – Кошка, нормально же?
– Берета! Бомба! Сатана! – понеслось справа и слева.
А Ольга, с усмешкой выслушав все предложения, коротко бросила:
– Фараонша.
– За Фараоншу! Да здравствует Фараонша! – тут же подхватили все.
Витек хватал ее на руки и кружил, и перед Олиными глазами мелькала черная вода в реке с размытыми отражениями разноцветных огней, кремлевские башни, увенчанные алыми звездами, золотые фары машин на мосту.
Впереди лежала новая жизнь, выстроенная на крови, выстраданная и созданная собственными руками. Нищая одинокая девчонка, единственным богатством которой была старая кукла (терпеливо дождавшаяся ее выхода из колонии в камере хранения), постепенно становилась великой и ужасной Фараоншей.
Глава 4
Солнце уже перевалило за зенит и медленно ползло к краю неба. Закатные краски еще не расцветили его, но на всем вокруг лежал уже тот теплый золотистый отсвет, что всегда появляется в южных краях в конце длинного ясного дня. Легкий ветер порой взметал из-под ног фонтанчики чистого мелкого песка. Море, спокойное, тоже как будто разморенное дневной жарой и только сейчас, с дуновением вечерней прохлады, начавшее оживать, ластилось к береговой линии. В отдалении виднелись разноцветные пляжные зонтики, порой доносились отзвуки музыки. Но здесь, на частном секторе пляжа, было спокойно и тихо.
Ольга лежала в шезлонге и, ниже сдвинув на лоб легкий шелковый шарф, прикрывающий лицо от слишком жарких солнечных ласк, смотрела из-под темных очков на Николаса, играющего с дочерью у воды. Малышка уже подросла и превратилась в очаровательную куколку. Каштановые волосы ее завивались мягкими непослушными локонами, аквамариновые, яркие, будто расписанные неоновыми красками глаза пристально смотрели с загорелого личика. Брови то и дело поднимались домиком, стоило Марии увидеть очередную деталь этого необъятного и удивительно интересного мира, на которую она до сих пор не обращала внимания. А смеющиеся губы в любой момент готовы были властно искривиться, если не удавалось в ту же секунду получить желаемое. Характер у Марии был совершенно неукротимый. Она ничего не боялась, и Ольга, несмотря на то что полностью доверяла Николасу, все равно не сводила внимательного взгляда с дочери, зная, что, если той вздумается, она бесстрашно может вбежать в воду и не останавливаться, пока ее не накроет волнами с головой, или начнет карабкаться на какую-нибудь высокую конструкцию, не думая о том, что может упасть.
Больше всего Ольгу пугало то, что дочь совершенно не боялась незнакомцев. Отчаянная девчонка, не глядя на родителей, топала своими маленькими ножками к любому, кто вызвал ее интерес. Ольгу и радовала эта отвага девочки, ни разу в жизни не сталкивавшейся со злом, и страшила, так как ясно было, что Мария в любой момент может стать мишенью ее собственных врагов. Именно поэтому к выбору телохранителя для дочери она отнеслась с особым вниманием. Отсмотрела и забраковала множество кандидатур – и в конце концов согласилась на человека, которого привел Иван.
Ольга знала, что тот поддерживал связь с бывшими сослуживцами. Комиссованный из армии по ранению еще в молодости, он, кажется, всю жизнь жалел о том, что не смог продолжить службу, несмотря на то что сумел и на гражданке устроить свою жизнь почти по законам военного времени. И вот теперь, зная о том, что девочке нужен личный телохранитель, отвечающий высоким требованиям Ольги, вызвал из России своего старинного друга и однополчанина Михаила.
Суровый бритый наголо мужик со зверской физиономией, быть может, смутил бы любого другого нанимателя. Но Ольга, за двадцать лет не раз убеждавшаяся в преданности Ивана, тоже не отличавшегося располагающей внешностью, отнеслась к нему благосклонно. Опытный военный, подполковник в отставке, воевавший в горячих точках и прошедший огонь и воду, кто лучше его мог бы защитить ее ребенка?
Как ни удивительно, и Мария сразу признала его. Залезала к суровому, как каменное изваяние, дядьке на колени, обнимала за шею и лопотала на своем языке, кажется, делясь с ним самым сокровенным. Михаил же следил за ней неотрывно и пресекал малейшую опасность. Даже сейчас, во время семейного отдыха на закрытом для посторонних пляже, он не спускал с девочки глаз, успевая одновременно оглядывать все подступы к ней. И даже если на горизонте появлялся парус яхты или силуэт катера, мгновенно напрягался и следил за судном, убеждаясь, что оно не намерено приближаться к берегу.
Мария же резвилась с отцом у воды. Мягкие солнечные лучи освещали стройную фигуру Николаса. Под золотисто-загорелой кожей перекатывались сухие поджарые мускулы, черные купальные шорты ловко обхватывали бедра. Он лежал прямо на песке, опираясь на локоть, и ветер поигрывал его выгоревшими волосами. Ольге иногда казалось, что она могла бы до конца жизни любоваться дочерью и ее отцом и не соскучиться.
Мария увлеченно строила что-то из влажного песка, а Николас помогал. Зачерпывал песок ладонью, заносил кулак над башней, и тот тонкой золотой струйкой сыпался вниз. Мария требовательно указывала на ведерко. И Николас безропотно поднимался, заходил по колено в море и зачерпывал ведерком воды. И Ольге отчего-то представлялось, какими они будут лет через пятнадцать. Маша вырастет красавицей, это уже сейчас очевидно. Она даст ей лучшее образование: Оксфорд, Кембридж, частные учителя, музыка, танцы, иностранные языки, математика, программирование – все, что девочка только пожелает. Ей никогда не придется перебиваться с хлеба на воду, жить подачками чужих людей и выцарапывать свое право на будущее. Она ни в чем не будет знать отказа, любую ее способность они будут развивать, находить для нее лучших преподавателей. Бабуля Казантакис, благодаря принадлежности к аристократическому роду сумевшая ввести свою семью в высшие круги, представит внучку британской королеве. Та будет расти среди детей из самых высокопоставленных семей. А когда придет время, сможет благодаря образованию, связям и, конечно, деньгам матери построить блистательную карьеру. А Николас… Николас будет с гордостью смотреть на дочь, красавицу и умницу. Годы ничего не смогут сделать с ним, его природной красоты, жизнелюбия и отваги будет достаточно, чтобы одержать верх над временем. Стройный, гибкий и спортивный, как и сейчас, он будет выступать под руку с дочерью, облаченной в академическую мантию, на ее выпускном. Сам в белом костюме, с повязанным на шее платком, оттеняющим цвет его глаз.
