— Хм-хм!.. — громко откашлялся Уиллоуби, пытаясь привлечь рассеивающееся внимание наследников.
— Бак оставил четкие, хотя и достаточно специфические распоряжения о разделе своего имущества. Итак, начинаю: «Мой незаконнорожденный сын Коуди, если он пожелает возвратиться, должен быть принят на ранчо с распростертыми объятиями. Прости, что я пренебрегал тобой, сын. Я очень любил твою мать и сожалею, что не женился на ней».
Коуди возмущенно вскинул глаза.
Уиллоуби продолжал:
«Коуди я оставляю три четверти ранчо…»
— Три четверти?! Да это просто бред какой-то! Отец явно был не в своем уме, раз оставил этому ублюдку три четверти моего ранчо! — яростно возопил Уэйн, вскочив с места.
— Сядь, Уэйн, — холодным, жестким голосом приказал Уиллоуби. — Я повторяю: «Коуди я оставляю три четверти ранчо, а также три четверти всех моих средств и ценных бумаг».
Коуди был ошарашен. Наверное, это какая-то ошибка! Не в силах произнести ни слова, он ошалело смотрел на адвоката широко раскрытыми глазами. Может, он неправильно расслышал сказанное?
— «У моей приемной дочери Кэсси я тоже прошу прощения, — невозмутимо продолжал Уиллоуби. — Когда она обратилась ко мне за помощью, я все еще был очень зол на ее мать и поэтому не ответил на письмо. Надеюсь, что она примет мою помощь сейчас. Кэсси я оставляю четвертую часть Каменного ранчо и четверть моих средств и ценных бумаг. В случае смерти Коуди или Кэсси имущество остается их наследникам. Если ни у одного из них наследников не окажется, доля умершего остается живому. В случае же безвременной смерти обоих, при условии, что у них не будет прямых наследников, к моему великому сожалению, все имущество переходит моему старшему сыну Узину».
Это доконало Уэйна. Лицо его было ужасно. Он беззвучно открывал и закрывал рот, стараясь что-то произнести, но не издал ни звука; он так и сидел, словно пригвожденный к креслу, с безобразно исказившимися чертами.
Не дожидаясь, пока он обретет дар речи, Уиллоуби продолжал:
— «Уэйну я оставляю новый дом в Додж-Сити и ежегодную ренту в размере тысячи долларов. Он единственный, кто знает, почему лишен наследства. Пусть это знание преследует его до конца дней».
Пока адвокат перечислял имущество и подарки, предназначенные для Ирен и других постоянных работников Картеров, в комнате по-прежнему царила напряженная тишина. Ирен получила в собственность коттедж на Каменном ранчо, в котором она жила, и небольшую сумму денег.
Закончив чтение завещания, Уиллоуби отложил документы в сторону, снял очки и в ожидании бури скрестил руки на груди.
Она последовала незамедлительно.
— Я буду настаивать! Я докажу!.. Я добьюсь, чтобы это идиотское завещание признали недействительным! — заорал Уэйн, грозя адвокату кулаком.
— Завещание не может быть оспорено, — спокойно напомнил Уиллоуби.
— Отец был сумасшедшим!
— Твой отец психически был так же здоров, как ты или я, Уэйн. У него было больное сердце, а не мозги.
— Я вкалывал на ранчо как вол! Сколько себя помню, я всегда был здесь рабом! А Коуди в это время наслаждался вольной жизнью! Я молодость свою положил на это чертово ранчо и был уверен, что стану наследником всего, да так оно и должно быть! Отец никогда не любил Коуди. Я — единственный законный сын! — Захлебнувшись собственным криком, Уэйн на секунду замолчал. Переведя дыхание, он глумливо осклабился и продолжил: — Что же касается Кэсси, то отец всегда думал, что она вырастет такой же, как и ее шлюха-мать, поэтому и отослал ее отсюда при первой возможности. Со мной поступили подло, нечестно!
Кэсси застыла на месте. Почему Уэйн назвал ее мать шлюхой?
— Возможно, завещание и не является справедливым, но такова последняя воля твоего отца, Уэйн. И она должна быть исполнена — вплоть до последней запятой, — сказал Уиллоуби. — Коуди, Кэсси! Теперь вы должны подписать некоторые бумаги, чтобы завещание Бака Картера вступило в законную силу.
«Да этот адвокат просто выбросил меня из головы!» — подумал Уэйн и разъярился еще больше — его буквально трясло…
Коуди, все еще ошеломленный столь резкой переменой в своей судьбе, никак не отреагировал на просьбу Уиллоуби. В его голове продолжала крутиться фраза из завещания, в которой Бак обвинял Уэйна в том, что тот сам виноват в лишении его наследства. Коуди не нужно было расшифровывать ее смысл, он понимал, что в деле замешана Линда, и испытывал такие же, что и много лет назад, угрызения совести. Он ведь тоже переспал с ней. Правда, Линда просто затащила его к себе в постель, а он тогда был слишком юн, чтобы оказать сопротивление. Уэйн старше на десять лет, и ему следовало быть умнее и держаться подальше от этой неразборчивой и ненасытной соблазнительницы. Теперь его сводный брат пожинает плоды своего предательства.
Чувства, которые испытывала Кэсси, мало чем отличались от состояния Коуди. Происходящее казалось девушке до того абсурдным, что она ощущала себя актрисой в каком-то нелепом спектакле. Просто невероятно, что Бак помнил о ней все эти годы и, что еще более удивительно, сожалел о своей скаредности и пренебрежении к ней. Конечно, Бак ей не родной по крови, но он был единственным отцом, которого она знала. И любила. Но он поспешил избавиться от нее после смерти Линды. Господи! Четверть Каменного ранчо! Она — совладелица ранчо вместе с Коуди Картером и его детьми! От этих мыслей у нее голова шла кругом…
— Ну, подписывайте бумаги, и я поехал, — повторил Уиллоуби, так как ни Коуди, ни Кэсси не двигались с места.
— Извините! — пробормотал Коуди и быстро поднялся.
Уиллоуби пододвинул ему бумаги и протянул ручку.
— Этот документ, сделанный на ваши имена, подтверждает право на совместное владение Каменным ранчо в указанных в завещании пропорциях.
Коуди размашисто расписался.
— Следующий документ дает основание руководству банка перевести текущие и другие счета Бака на вас с Кэсси. Завтра вы получите право распоряжаться всеми авуарами ранчо и персональным счетом Бака Картера.
Коуди незамедлительно поставил подпись.
Затем ту же процедуру проделала все еще находящаяся в прострации Кэсси, подписавшись там, где указал ей Уиллоуби.
— Это все? — спросил Коуди.
— Да, пока все. Заезжайте вместе с мисс Фен-мор ко мне в контору, когда немного отдохнете. Мы разберемся с нынешним состоянием дел на ранчо и займемся прочими вопросами, которые у вас, несомненно, возникнут.
Адвокат повернулся к Уэйну, который с ненавистью смотрел на Коуди и Кэсси.
— А тебе нужно расписаться вот здесь, Уэйн. Это дарственная на дом в Додже. Он сейчас свободен, и ты можешь въехать в него хоть сегодня.
Уэйн гневно поставил подпись, от злости чуть не прорвав бумагу, и швырнул документ адвокату.
— Вы еще обо мне услышите, Уиллоуби! И ты, Коуди, тоже! — ощерившись, прошипел он и бросился вон из кабинета.
