Мы заходим в гостиную и Бритый коротко докладывает:
— Привезли.
Я не сразу понимаю, к кому он обращается. Поднимаю глаза, попутно потирая покрасневшее от хватки запястье, и натыкаюсь взглядом на стоящего в другом конце комнаты мужчину. Он стоит ко мне спиной: широкий разворот плеч, расслабленная поза, темная густая копна волос. От всей его фигуры так и веет силой. Да, рядом со мной стоят два бугая, но они не внушают такой ужас одним своим присутствием.
Он еще ничего не сказал, я даже не видела его лица, а внутри уже все мелко дрожит от страха.
— Кто вы? Что вам от меня нужно?? — спрашиваю тихо, хотя мне кажется, что почти кричу.
Мужчина разворачивается ко мне, и я понимаю, что передо мной стоит тот самый человек, который отдавал мне Лесю через окно. Только в прошлый раз лицо и тело почти полностью были испачканы кровью, но эти черты лица я помню отлично: жесткие, суровые, но одновременно по-мужски красивые. Он глубоко затягивается сигаретой и выпускает через нос сизый дым, не сводя с меня цепкого мрачного взгляда.
Обескураженно хлопаю глазами. Это тот самый Костя?! Он что, уже вышел из больницы? Тогда почему Демид про него ничего не сказал?
— Где моя дочь?
— Что? — выдыхаю удивленно.
Меньше всего я ожидаю услышать именно этот вопрос. Вот только мужчина в мое удивление не верит ни на секунду.
— Советую тебе не строить из себя дурочку, — ухмыляется он, — Я отдал тебе свою дочь, а ты мало того, что сбежала от моих людей, еще и помогла своему дружку-подельнику ее выкрасть.
— Я н-не понимаю, — бормочу растерянно, — То есть как выкрасть? Вы же Костя?
— Я? — с жесткой усмешкой переспрашивает мужчина, — Я Лютый. А ты, Соня Синицына, сейчас ответишь мне, где моя дочь. Если, конечно, не хочешь, чтобы мой человек прострелил тебе колено, а после этого не заявился к твоей матери и не сделал то же самое с ней.
Словно по команде стоящий рядом Бритый вытаскивает пистолет и с сухим щелчком взводит курок. Вот только направляет его совсем не на колено, а мне в висок. В горле моментально пересыхает и я замираю, как пойманная в сети птица.
— Боль адская. А вдобавок ты еще и на всю жизнь останешься инвалидом, — с ленивой хрипотцой в голосе равнодушно рассказывает Лютый и поводит плечами, — Как и твоя маленькая сестренка. Из-за тебя.
— Вы не посмеете! — восклицаю громко и, забывшись, делаю шаг к нему. Но холодная сталь касается виска, мгновенно отрезвляя.
Лютый кривит губы в усмешке, смотрит на меня с насмешливым прищуром сквозь сигаретный дым. А потом гасит сигарету, растирая тлеющий огонек между пальцев, переводит красноречивый взгляд на подельника и этим выносит мне приговор.
Звук выстрела оглушает, но боли я не чувствую. Только ноги слабеют, и я сползаю вниз по стене, не сводя взгляда с жестоких темных глаз мужчины напротив.
Глава 10
Не сразу понимаю, что это обманка. Что выстрелили совсем не в меня, а просто пустили пулю рядом. От облегчения почти теряю сознание, и сама не понимаю, как начинаю беззвучно плакать.
Сползти вниз по стене мне не дают. Лютый оказывается рядом, за долю секунды сокращая между нами расстояние. Хватает за горло, встряхивает и с силой впечатывает в стену.
— Где. Моя. Дочь?! — рычит он, прожигая меня полным ненависти взглядом. От напускного спокойствия не остается и следа. — Говори, где она, пока я не прикончил тебя собственными руками! А заодно и всю твою семейку следом!
По щекам текут слезы, зубы выстукивают чечетку. Я смотрю в полные тьмы глаза, и не могу выдавить ни слова, настолько сильно я перепугалась.
— Лютый, — словно сквозь вату доносится голос со стороны, — Лютый, девчонка сейчас в обморок грохнется.
По лицу мужчины проходит судорога, словно он в бешенстве от того, что не может вытрясти из меня душу прямо сейчас. Он отпускает меня с видимым усилием. По одним глазам Лютого вижу, как хочется ему раздавить меня, словно букашку, видеть, как я корчусь от боли и мучаюсь, но он отступает. Знаю, ненадолго.
Он садится в кресло, а меня за руку остается держать один из его амбалов, потому что колени подгибаются сами собой.
— Сядь, — приказывает сухо.
Как только меня подводят к дивану, стоящему напротив кресла, в котором сидит Лютый, безропотно опускаюсь на краешек. Сижу, сжавшись в комок, и боюсь даже глаза поднять на мужчину. Только смотрю на его побелевшие костяшки пальцев, сжатые в кулак. Из глаз безостановочно текут слезы. Но хуже всего, что я ничего не понимаю! Вообще!
— Воды ей дай, — раздраженно цедит Лютый кому-то из своих людей.
Мне в руки впихивают стакан с водой, но, когда я пытаюсь попить, стеклянный краешек стучит об зубы, настолько я вся дрожу.
— Успокоилась? — ледяным тоном уточняет Лютый, когда мне все же удается сделать пару глотков.
Поднимаю на него глаза и судорожно сглатываю. Такое ощущение, что передо мной зверь. Безжалостный и беспощадный. От одного только взгляда кожу продирают мурашки. И это отец Леси, этой чудесной доброй малышки? Не могу поверить в это…
— Где моя дочь? Учти, что пока еще я спрашиваю по-хорошему, — постукивая пальцами по подлокотнику, прищуривается Лютый. Он снова спокоен и расслаблен, но я знаю, что это обман. Скажу что-то не так или не то — и он взорвется, вспыхнет, как пламя, сомнет меня, как букашку в руке, сломит, раздавит… Чувствую это нутром, на инстинктах.
— Я н-не… вы же Костя? — робко спрашиваю снова.
Мужчина вздергивает бровь и насмешливо уточняет:
— А тебе это как-то поможет?
— Демид сказал, что отец Леси, Костя, д-до сих пор в больнице. Что я должна с ней побыть. Н-ну, как няня, — объясняю сбивчиво и заикаясь.
— Что еще тебе сказал Демид? — интересуется Лютый и я замечаю, с каким презрением он произносит его имя.
— Что это на пару месяцев. Костя вылечится, они разберутся с теми, кто угрожает, и все.
— Забавно, — ухмыляется он.
— Вы мне не верите?
— А я должен?
— Я не понимаю, — снова делаю торопливо глоток воды из стакана, потому что горло постоянно пересыхает, и указываю на Бритого, — Они вот меня схватили. А Демид помог убежать. Сказал, что за Лесей охотятся, чтобы ее отцу отомстить.
— Так он сказал? — со злой улыбкой переспрашивает Лютый.
— Д-да.
— И ты поверила?
— А что мне оставалось делать? В-вы мне девочку в руки отдали из окна, в крови с ног до головы! А потом эти вот прилетели, гнались за мной, избили. Что мне было думать? Откуда я знала, кто вы, кто Демид? Он же меня спас!
Лютый переводит долгий взгляд на стоящего за моей спиной мужчину и смотрит так… недобро. Мысленно я благодарю Бога, что так он смотрит не на меня, потому что его многозначительное молчание точно ничего хорошего не сулит.
